Без страха и сомнений - [99]

– И вы приобрели себе обузу, милорд. Я постараюсь сделать так, чтобы не обременять тебя.

Он хотел заметить ей, что скоро, возможно, она обременит себя.

– Мама с папой должны были быть здесь, – громко заметил Макс, нарушая тишину.

Сейбер обернулся к своему новоиспеченному шурину, но юноша отвернулся.

– Довольно, Макс, – приказала бабушка. Макс бросил на нее свирепый взгляд.

– Нет, им надо было приехать. Мы должны дождаться их и потом повторить церемонию.

– Не думаю, что…

– Он просто расстроен, – вмешалась Бланш, перебив Сейбера. – Пойдем со мной, Макс. Приготовим свадебный завтрак. Мы здесь не нужны.

– Очень разумное решение, миссис Бэстибл, – заметил Биген, одетый по случаю торжества во все золотое. – Я иду с вами.

Макс заложил руки за полы фрака.

– Я ведь беспокоюсь за тебя, Элли. Ты позаботишься о ней, Сейбер?

Бабушка миролюбиво заметила:

– Твою сестру никто у тебя не отнимает, Макс. Она все равно останется твоим лучшим другом и защитником.

Сейбер задумчиво смотрел на бабушку. Он не должен забывать, что этот паренек нуждается в опеке, – еще недавно он был одинок и всеми покинут.

– У тебя теперь будет еще один дом, Макс, – сказал Сейбер. – Ты можешь приезжать к нам с Эллой, когда пожелаешь.

Макс кивнул, щеки его вспыхнули радостным румянцем. Сопровождаемый Бланш и Бигеном, он тихо вышел из комнаты.

Крэбли, бывший молчаливым свидетелем церемонии, откашлялся и произнес:

– Примите мои поздравления, милорд. Я займусь завтраком, пока его не уплел наш юный друг. Нам всем известны его, э-э, способности.

Епископ закончил свою речь, словно его и не прерывали. Бабушка вручила ему объемистый сверток от Сейбера, и на суровом лице священника сразу расцвела улыбка.

– Присоединяйтесь к нашему праздничному столу, – без особой сердечности предложила бабушка. Когда священник кивнул в знак согласия и вышел из комнаты на удивление легкими шагами, она возвела глаза к небу.

– Насколько я понял, наш святой друг вам не по нраву, – заметил Сейбер.

– И ты ошибаешься, мой мальчик, – возразила бабушка. – Надо выказывать уважение служителям церкви.

Сейбер ухмыльнулся, несмотря на ее суровый тон, и заключил свою жену в объятия.

– Ну конечно, я уважаю его, – сказал он, коснувшись кончиками пальцев губ Эллы. – Он объявил о том, что ты теперь навеки моя, возлюбленная.

Холмы Котсуолда, поля лилового льна, желтой сурепки, нежно-зеленая трава и свежевспаханная земля, разбитая на квадратики, напоминающие лоскутное одеяло.

Экипаж катился по дороге под полуденным солнцем. Элла прижалась лбом к стеклу, и цветы у дороги расплывались у нее перед глазами. Длинные пурпурные орхидеи и желтые полевые цветы. Показались и крошечные белые цветочки ясменника. Она должна набрать букетик, как всегда делала весной, высушить и положить в белье.

В их белье.

Отныне она жена Сейбера, и все, что принадлежит ему, принадлежит и ей тоже, как и ее жизнь и его жизнь – единое целое.

Элла взглянула на Сейбера. Он сидел напротив нее, повернув лицо к другому окну. При таком повороте его шрамы не были видны, и его лицо стало таким, каким она впервые увидела его пятнадцатилетней девочкой, – только чуть старше и чуть более утомленное.

– Ты устал, – сказала она, нарушив молчание, которое, как ей показалось, продолжалось целую вечность.

Он посмотрел на нее.

– Я прекрасно себя чувствую.

– Но я же не сказала, что ты болен. Я сказала, что ты устал. Ты ведь не спал всю ночь.

– А ты спала?

– Да, по-моему. Немного. Но, думаешь, я не заметила бы, когда ты заснул? Или хотя бы на минуту прикрыл глаза, сидя в кресле, в котором ты провел нашу брачную ночь? – Сказав об этом, она тут же пожалела о своих словах. – Прости меня, Сейбер, пожалуйста.

– Ты ничего не понимаешь. – Он снова отвернулся к окну.

Его резкий тон больно задел Эллу. Она забилась на свое сиденье и поплотнее запахнула накидку.

Лицо его словно высечено из камня – бледное лицо, темные круги под глазами, плотно сжатые губы.

Она больше не могла вынести этого молчания.

– Я раньше никогда не была в «Непорочности».

– Правда?

– Да. И «Собака и куропатка» тоже очень миленькое местечко.

– Но ты, верно, останавливалась в других гостиницах.

– Да, но только не в мою первую брачную ночь. Он закрыл глаза, тень страдания промелькнула по его лицу.

– Я слышала, как они пели под окнами. Сейбер не открывал глаз.

– Они пришли с окрестных ферм, эти люди, просто чтобы собраться вместе. У местного лорда такие прекрасные сады, и неудивительно, что все любят прогуливаться там…

– Они приходят туда, чтобы выпить, – отрезал он.

– Тебе не нравится «Собака и куропатка»?

– О, ради всего святого!

– Сейбер! – Элла почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и часто заморгала. Она не заплачет. – Что я сделала? Что произошло с тех пор, как…

– Перестань. Пожалуйста, Элла, оставь меня в покое. Гостиница очаровательная. Я всегда любил в ней останавливаться.

– И все же ты не стал там делить со мной постель. – Она произнесла это вслух. Отлично. Так и надо продолжать – говорить открыто. Она помнила мамины слова о том, что мужчины и женщины именно так и должны вести себя друг с другом – не скрывать ничего.

Вместо ответа Сейбер оперся локтем о колено и запустил руку в волосы.