Без страха и сомнений - [26]

– Как это жестоко, – мягко промолвила она. – Жестокие шрамы на самом красивом лице, которое я когда-либо знала.

Он закрыл глаза.

– Теперь ты знаешь, почему я предпочитаю оставаться в темноте. И почему я посещаю мрачные клубы для стариков – там на мое уродство никто не обращает внимания.

– Твое уродство? – Она нежно разгладила пальцами бледный шрам, который начинался у корней волос, пересекал лоб, чуть-чуть не задев уголок глаза, и заканчивался на щеке. – Да, досадная штука. Но ее можно будет сделать почти незаметной – и я могу тебе в этом помочь.

Сейбер попытался отвернуть лицо, но она быстро приложила ладонь к его щеке.

– Открой глаза, прошу тебя. Он тотчас исполнил ее просьбу.

Она не отпрянула в испуге. Отвращения на ее лице тоже не было.

– Болит? – Она прикоснулась большим пальцем к сморщенной коже в уголке его глаза.

– Нет, – честно ответил он.

– И глаз не задет. Слава Богу.

– Да, мне повезло, – признался он. – Мне противна сама мысль о том, что пришлось бы обременять своей беспомощной слепотой какого-нибудь бедного слугу.

– Да я бы с радостью стала тем слугой, – воскликнула она. – Я хотела сказать, что, когда гляжу в твои глаза, я счастлива. – Она вздрогнула.

– Ты замерзла, Элла. Позволь, я помогу тебе одеться.

– Лучше обними меня.

Да он и сам обнял бы ее, но ведь он всего лишь мужчина – мужчина, который слишком долго подавлял свои плотские желания.

Элла пододвинулась ближе и обвила его руками, положив голову ему на грудь.

– Элла, милая моя, – промолвил он, втайне надеясь, что она не услышит отчаяния в его голосе. – Нам неприлично так оставаться.

– То, что произошло между нами, тоже можно считать неприличным. Я же не зеленая девочка. И прекрасно понимаю, что моя репутация отныне погублена навсегда.

Он затаил дыхание. Она говорит так, словно перечеркивает свое прошлое. Возможно ли это? Сейбер прижался подбородком к ее затылку.

– Я сделаю все, чтобы твоя репутация не пострадала после сегодняшнего вечера. Ты вернешься к гостям так же, как и пришла сюда. Ты объяснишь это тем, что запуталась в комнатах и не могла найти дорогу обратно.

– Не хочу.

Он ощущал кожей ее твердые соски. Возбуждение его достигло предела.

– Помрой Уокингем пытается заставить моего отца дать согласие на наш с ним брак.

Сейбер замер.

– Помрой?

– Да. Я говорила тебе, что кое-кто добивался папиной аудиенции. Так вот это были Помрой и его отец. И сегодня, на балу, он пытался увести меня в сад – без мамы. Он сказал, что ему позволил мой папа. Но я ему не верю.

– Я тоже, – задумчиво промолвил Сейбер. Уокингемы были хорошо известны в определенных кругах. Сейбер слышал о них от Девлина, у которого были самые разные знакомые. – Уокингемы никогда не посмеют и пальцем тебя тронуть, любовь моя. – Ходили слухи, что отец и сын имели склонность к совместным оргиям и делили между собой своих женщин.

– Мне это нравится.

Он слышал Эллу словно сквозь туман.

– Что тебе нравится?

– Что ты назвал меня «моя любовь». Видишь ли, мы оба думаем одинаково, мы оба знаем, что так и должно быть. Отныне мы будем вместе. И ничто не сможет нас теперь разлучить.

Нельзя позволить Уокингемам даже на шаг приблизиться к Элле.

Сейбер тяжело вздохнул.

– Ты должна вернуться вниз.

– Если только ты пойдешь вместе со мной. Он похолодел.

– И думать об этом забудь.

– Тогда и я не пойду.

– Не будь ребенком.

– Не смей называть меня ребенком! Я многие годы ждала этого момента. Я больше не позволю тебе бросить меня. – Для пущей убедительности она запечатлела крепкий поцелуй у него на губах. – Вот так. – Она с победным видом взглянула на него, чуть отстранив лицо. Ее припухшие губы являли свидетельство недавних поцелуев, его борода оставила на ее нежной коже красные следы. А что делать с ее спутанными волосами, он понятия не имел.

– Ты должен спасти меня от Уокингемов – Пома и его мерзкого папаши.

Желание защитить девушку и найти прибежище среди знакомых теней завладело Сейбером.

– Струан не отдаст тебя этим мерзавцам.

– Они богаты. Папе это известно. И у них хорошие связи в обществе.

– Об этом не может быть и речи, – возразил Сейбер, прежде чем успел обуздать вспыхнувший гнев.

Элла гладила его руки. Потом осыпала поцелуями шрамы – свидетельство его несостоятельности как солдата, командира и защитника своих людей.

Сейбер схватил ее запястья.

– Элла…

– Тише, успокойся. Для тебя так будет лучше. Матери всегда говорят своим детям, что поцелуи смягчают боль.

Он невесело рассмеялся:

– Уж я-то далеко не ребенок. Да и вы, сударыня, не моя матушка.

– Ну конечно, нет. Почему ты понимаешь все буквально! Я всего лишь хотела сказать, что раз матери говорят это своим детям, значит, так и есть на самом деле. О Сейбер, я бы хотела никогда не покидать эту комнату.

– Наши желания далеко не всегда исполняются, – произнес он.

– Про тебя ходят такие нелепые лживые слухи.

– Правда?

– Я знаю, это клевета.

Слова Эллы медленно доходили до его сознания. Он поглаживал кончиками пальцев ее нежную кожу – чуть выше завязки чулка.

– В твоей жизни не может быть никакой куртизанки – это совершенно ясно. Ты бы никогда не унизился до общения с таким существом.

Сейбер убрал руку.