Без права на жизнь - [18]

В августе девяносто первого года он приехал с матерью из Тбилиси в Москву. Мама Иракли Нана Владимировна Минассали работала в школе, преподавателем младших классов. Это была первая поездка в столицу, и совсем ещё ребёнок Иракли, смотрел на Москву удивлёнными, широко раскрытыми глазами. Ему нравились широкие проспекты, магазины, метро. Город предстал пред мальчиком во всей красе и величии. Он крепко держал маму за руку и не отпускал. Совсем как маленький мамонтёнок из мультика, ходил следом и хоботком держался за хвостик матери. Тогда он закончил шестой класс, и мама решила сделать сыну подарок, привезти на неделю в Москву. Для Иракли это был настоящий праздник, ещё бы, они купили билеты в цирк на Цветном бульваре, и каждый день кушали настоящее «Эскимо», и пили «Пепси-Колу».

Иракли смотрел на огромные массы людей, и не мог понять, куда они все спешат. Он спрашивал об этом маму, и она, весело смеясь, отшучивалась и придумывала разные истории о загадочных цивилизациях, древних мирах и сказочных эльфах. Иракли удивлялся ещё больше, и как всякий ребёнок, каждый раз просил новую и новую историю. Они поселились в небольшой гостинице «Факел», на втором этаже, возле центрального рынка. По утрам, через открытое окно, Иракли слышал, как торговцы расхваливают свой товар, спорят с покупателями, и лёжа в кровати ждал, когда мама приготовит завтрак.

Мама была энергичной и трудолюбивой. Много мужчин добивалось её руки, однако она оставалась холодной и неприступной, как Дарьяльская крепость, Замок Ананури, которую часто отожествляли с замком царицы Тамары.

Стройная, жизнерадостная, Нана не выглядела на свои сорок три года, а казалась значительно моложе, и отличалась настоящей грузинской красотой. Всегда носила разношерстную одежду, колоритную и яркую. Длинные волосы, прямой нос, огромные карие глаза, осиная талия, бледная кожа, и чуть острый подбородок, делали её похожей на царицу. Иракли всегда восхищался матерью, и хотел когда вырастет встретить девушку в точности похожую на мать.

В школе Иракли хорошо учился, и мечтал поступить в институт. Отца своего он не помнил. Тот ушёл от матери, когда Иракли не исполнилось и двух лет. Мама не любила о нём говорить, и если Иракли спрашивал, отвечала, что не сошлись с отцом характером. Иракли видел, как мрачнело лицо матери, когда он снова пытался узнать правду об отце и, взрослея, понимал, что лучше об этом лишний раз не говорить. На третий день в Москве Иракли услышал рёв машин и сильный гул за окном. Он вскочил с кровати и стремглав помчался к окну. Каково же было его удивление, когда по дороге вместо привычных машин, двигалась вереница новеньких танков. У Иракли перехватило дыхание, такого он ещё никогда не видел.

— Дэда, дэда, — закричал он, и побежал к матери. Она только вышла из ванны и стояла перед зеркалом, в халате, расчёсывая гребешком длинные волосы.

— Что случилось, дорогой, почему так кричишь?

— Мама, там танки на улице.

— Какие танки, что ты придумал?

Мама не поверила и продолжала прихорашиваться. Тогда Иракли схватил её за руку и потянул за собой. У окна мама испуганно закрыла рот рукой, и замотала головой.

— Что это дэда?

— Я не знаю, мальчик мой, наверное, учения.

Мама долго стояла возле окна, пока не сообразила включить телевизор. Диктор вещал о том, что в стране вводится чрезвычайное положение. Горбачёв болен, и временная комиссия ГКЧП, будет контролировать огромную страну. Когда послышались на улице выстрелы, она закрылась с сыном в ванной и долго оттуда не выходила.

— Нам нужно возвращаться домой, — сказала она решительным тоном.

— Но почему, почему? Мы же только приехали и у нас есть ещё три дня.

— Иракли, здесь небезопасно. Идёт смена правительства, на улицах стреляют. Сейчас я позвоню в аэропорт и узнаю, когда ближайший рейс на Тбилиси.

Мама подошла к телефону и сняла трубку. Телефон не отвечал, и мама ещё больше расстроилась. Она уселась на кровать и пребывала в полной нерешительности. Иракли подошёл к ней и погладил по голове.

— Не волнуйся дадэ, я с тобой и в обиду не дам.

Мама схватила сына и прижала к груди.

— Это война? — спросил Иракли, и испуганно уставился на мать.

— Не знаю сынок. Одно скажу тебе, неудачное мы выбрали время для приезда. Посиди в номере, и никуда не выходи. Я спущусь вниз, и всё узнаю.

— Это не опасно?

— Нет, милый мой, жди.

Мама вернулась через полчаса в подавленном настроении.

— Никто ничего не знает, сынок. Люди в панике, боятся выходить на улицы. Аэропорты и вокзалы закрыты. В Москве введут комендантский час. Мне посоветовали ждать в номере и не выходить.

И сколько нам сидеть?

— Пока это не закончится. Включи телевизор, будем следить за новостями.

Поездка была испорчена, и три дня Иракли просидел с матерью в гостинице. ГКЧП быстро разбежалось, и военный конфликт как таковой был исчерпан. Они вернулись домой, без покупок для родственников и друзей, а Иракли, как непосредственный очевидец событий, хвастался перед друзьями, что видел танки, и мог погибнуть.

Жили они в Тбилиси на проспекте Руставели, возле продуктового магазина. Во дворах располагалась средняя школа, чуть дальше ремесленное училище. Школьные друзья вначале с интересом слушали Иракли, но когда эта история обрастала с каждым днём новыми подробностями, махнули на друга рукой и больше не приглашали играть в футбол и на речку. Иракли тогда обиделся и ходил сам не свой.