Без права на поражение - [55]

всего меня поражало, Шура всегда на них отвечала.

— Что тут удивительного? — спросил Федор Ефимович.

— Просто я не помню, чтобы она кому-то еще писала. По-моему, она и домой-то отсюда

ни разу весточки не послала. А про него говорила: когда захочу замуж, найду Бориса — и точка.

— Он что, так любил ее?

— Пожалуй. Когда Шура от меня уехала, он писал мне, спрашивал, где она.

— И вы ответили?

— Конечно. Только пришлось сообщить, что и сама не знаю. Слышала, что где-то не то в

Целинограде, не то в Караганде.

— Все-таки знали где?

— Слышала от знакомых. Но ведь Караганда — это еще не адрес.

— Все-таки. А кто эти ваши знакомые?

— Мои знакомые? — заметно насторожилась она. Потом объяснила мягче: — У меня ведь

тоже были знакомые.

— Понимаю. И не вхожу в детали. Но, как вы поняли, наверное, меня интересует только

то, что касается Катышевой. Куда она уехала, при каких обстоятельствах, с какой целью. Мне,

например, известно, что она жила в Караганде и работала там инженером в тресте.

— Шура? Инженером? — Рогачева вдруг весело улыбнулась.— Вы что-то путаете.

— На инженерной должности, я хотел сказать,— поправился Федор Ефимович.— Кстати,

после окончания техникума в Алма-Ате.

— Все может быть,— весело согласилась Рогачева.— Шура — она такая!

— Какая?

— Да так я... В то время один из моих приятелей, инженер, познакомил ее со своим

товарищем, вернее — с начальником. Ну, тот, конечно, увлекся Шурой. Не без успеха, должна

сказать... хотя и старше был лет на двадцать. Он-то постоянно и уговаривал ее поучиться

немного, обещая устроить диплом.

— Что же ей мешало?

— Ничего. Она долго ходила в строительный техникум на вечернее отделение. Даже

компанию иной раз оставляла.

— И успешно?

— Не знаю. Во всяком случае Арон Яковлевич был доволен. Он в том техникуме какой-то

большой вес имел.

— Агранович? — спросил Федор Ефимович, внутренне замерев от ожидания.

— Вы его знаете?

— Я все знаю,— рассмеялся он.

— О чем же тогда еще говорить? — спросила она устало.

— Как видите, мы не скучали.

— Да...— задумчиво протянула она.

— Я вас очень задерживаю?

— Что поделаешь! — отозвалась она.

— Могу проститься. Давайте ограничимся на сегодня.— Федор Ефимович спрятал

записную книжку, в которой изредка делал заметки. Спросил: — А где сейчас Борис, о котором

вы упоминали?

— Наверноё, в Барнауле. Года три от него ничего не получала.

— Адрес его у вас есть?

— Надо дома посмотреть.

— Не затруднит? — И, не ожидая ответа, пообещал: — Зайду к вам на днях. Можно?

— Пожалуйста.

— Сюда же в ателье,— подчеркнул особо. И поинтересовался: — Надеюсь, вы понимаете,

почему я решил поговорить в вами здесь?

— Думаю, что — да,— ответила она, и опять румянец зажег ее лицо.

— Вы — мудрая женщина,— сделал комплимент Федор Ефимович.

— Просто — женщина,— поправила она.— И поэтому поняла вас. Больше того, могу

признаться: я вышла замуж не за лучшего мужчину из тех, которые встречались мне. И вам

благодарна, что пришли именно сюда. Дома наш разговор могли бы понять неправильно. А я

этого не хочу.

Федор Ефимович понимал, что теперь торопиться не следует. Сразу же после разговора с

Рогачевой он через уголовный розыск связался по телефону с Александром Паком в Караганде.

Коротко рассказав о встрече, он попросил его срочно побывать в тресте Целинмонтажстрой и в

шестом строительно-монтажном управлении, во что бы то ни стало через отдел кадров

установить место учебы Катышевой.

Одновременно с этим он сделал телеграфный запрос в Барнаул с просьбой выяснить,

проживает ли там Борис Муканов.

Оставалось ждать.

Утром следующего дня Федор Ефимович нашел в управлении два сообщения для себя.

Александр Пак короткой телефонограммой уведомлял, что Александра Никитична Катышева

закончила Алма-Атинский строительный техникум в шестьдесят втором году.

Из телеграммы Барнаула узнал, что Борис Муканов четыре месяца назад переехал в Бийск

на новое место работы.

Федор Ефимович, не теряя ни минуты, приехал в строительный техникум и провозился

там с бумагами целый день. Но его настойчивость так и не была вознаграждена.

— Куда же она могла деваться? — спрашивал он в сотый раз тех, кто помогал ему.

— Да не было ее. Проверено все.

— Должна быть!— твердил Федор Ефимович.

Наконец он зашел к директору и, объяснив свою настойчивость, повторил тот же вопрос.

— Просто не знаю, чем вам помочь,— искренне огорчился тот.— Вы нам не верите...

— Верю! — почти крикнул Федор Ефимович.— Но у меня официальное сообщение.

Почитайте... И он прочел ему телефонограмму Пака.

— Ладно. Давайте попробуем еще один путь...— Директор вызвал секретаршу и, когда та

вошла, распорядился: — Познакомьте товарища со всеми протоколами квалификационной

комиссии за шестьдесят второй год. Пусть все посмотрит вместе с нашими сотрудниками.— И

повернулся к Федору Ефимовичу: — Это все, что я еще могу для вас сделать.

— Спасибо!..

И снова бумаги, бумаги, бумаги. Сотни имен и фамилий, но Катышевой среди них нет.

Федор Ефимович обреченно смотрел, как перед Ним мелькают листы документов. И вдруг