Без поцелуя на прощание - [99]

Я соглашаюсь, как будто в сотый раз слышу, как Марк говорит это. Я не испытываю шока, и мне не нужно время, чтобы это осознать.

Я заново переживаю ужасные воспоминания, и, несмотря на то что мне больно, я чувствую себя свободной оттого, что наконец пришла к общему знаменателю со своим мужем. Но некоторые факты не совсем сходятся, и я чувствую, как из моего живота рвутся наружу пузырьки. Я не знаю, сколько еще разум позволит мне узнать.

Я вытаскиваю из кармана смятую статью и протягиваю ее Марку. Мои глаза молча молят об объяснении, в которое мне может быть трудно поверить.

Ему даже не нужно читать то, что там напечатано. Кажется, он знает все слова наизусть.

– Это правда, Лаура, – шепчет он. – Ты это хочешь спросить, не так ли? Что ж, ответ «да». Да, ты потеряла больше, чем может выпасть на долю одного человека.

– Ты уверен? – плачу я.

Марк не находит слов. Он просто медленно кивает в ответ.

Я закрываю уши руками.

– Я не верю тебе, – кричу я, вставая и загребая горсть мелких фарфоровых статуэток с полок и швыряя их в противоположную стену.

Марк лезет в свой бумажник и достает другое фото.

– Какого черта? – спрашиваю я, хватая снимок, пока он не бросил его.

Я изучаю фотографию. Это, определенно, та же самая фотография, которую я детально рассмотрела в Нью-Йорке. Слезы застыли на тех же рваных краях, и их склеивает та же тонкая липкая лента, но снимок изменился. На нем точная копия фото в рамке.

– Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, – говорит Марк.

– Нет, – резко трясу головой я. – Я не хочу этого видеть.

Я хватаю обе фотографии и швыряю их на пол. Они приземляются лицом вверх и дразнят меня.

– Я знаю, что не хочешь, но тебе это необходимо, – не менее резко огрызается Марк.

Он медленно опускается на пол. Пошатываясь, садится на ягодицы и проводит пальцем по лицам на фотографии. Он не смотрит, гляжу ли я. Мне хочется проигнорировать его драматичную позу, но мои глаза следят за его указательным пальцем.

– Это Николь и Лоркан. Ты, это очевидно! Вот я, стою позади тебя, а это наша малышка у тебя в животике. Смотри.

Он поднимает фотографии, смахивает с них пыль и насильно держит их у меня перед лицом. На его лице вылеплено странное пугающее выражение, которого я не узнаю. Ему необходимо все мне объяснить. Если я откажу ему в этой возможности, то судя по его взгляду, он не выдержит.

Раздавшийся звонок в дверь застает нас врасплох. Марк ловит мою руку. Я отдергиваю ее, но его хватка усиливается.

– Ты делаешь мне больно! – кричу я, но он меня не отпускает.

Он не выпускает меня из виду. Если я боюсь того, что могу сделать, то можно только предполагать, как напуган он. Я закрываю глаза, когда открывается дверь. Я знаю, кого ждать, но я не готова. Никогда не буду готова.

На пороге ждет Николь. Рядом с ней стоит Найджел. Оба ждут, чтобы их пригласили внутрь.

– Спасибо, что позвонила, – улыбается Найджел и тянется, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Ты приехал? – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Я не хочу, чтобы он выдавал мои чувства.

– Разумеется, – отвечает он. – Как только я узнал, что ты и впрямь вернула себе память, то сел в следующий же самолет. Я так долго ждал. У меня столько вопросов, на которые можешь ответить только ты.

Николь кажется такой слабой, что я за нее почти переживаю. Она отчаянно хочет услышать, что я скажу, но, кажется, сбита с толку не меньше меня.

– Можно посмотреть их? – спрашиваю я.

– Разумеется, – говорит Найджел. Он протягивает ключи и держит их возле сумки Николь. Брелоки идеально в своей неидеальности подходят друг другу. И Найджел, и Николь улыбаются, стоя плечом к плечу и держась за руки.

– Я знаю, ты меня ненавидишь, – говорю я, поворачиваясь к Николь. – Я не упрекаю тебя, это все моя вина.

Николь молчит.

– Никто тебя не ненавидит, – убеждает меня Найджел. – Это был несчастный случай. Ты не убивала его – никто не убивал. Прекрати себя ненавидеть.

Я тяжело вздыхаю. Добрые слова Найджела не облегчают мою вину.

– Может, я и не приставила пистолет к его голове, но я ответственна за его смерть. Я убийца.

Николь без предупреждения бросается вперед и обнимает меня так крепко, что кажется, будто моя голова вот-вот распухнет от давления.

– Не говори так. Прошу, не надо. Ты хороший человек, Лаура.

– Она будет в порядке? – спрашивает Найджел, твердо кладя руку на плечо Марку.

Марк пожимает плечами.

Я несусь на кухню и кивком головы приглашаю остальных присоединиться ко мне. Я ставлю чайник, швыряю на стол молоко и сахар и зарываюсь в кухонные шкафы в поисках упаковки печенья.

Марк смотрит на угощение, расставленное на столе. Сейчас шесть тридцать утра. Никто не голоден, никого не мучает жажда. Но мне необходимо занять себя чем-то – это так очевидно, что Марк улыбается мне. Он клюет шоколадное печенье и кладет в чай несколько ложек сахара с горкой. Найджел и Николь повторяют за ним, но никто ничего не говорит.

Молчание продолжается, пока всем не становится еще более неуютно, если это вообще возможно. Я больше не могу сдерживаться.

Спутанные мысли брызжут у меня изо рта без какой-либо логической последовательности, но никто не прерывает меня и не сомневается в моей неуверенной речи. Вместо этого они внимательно прислушиваются к каждому бессвязному слову, пытаясь сложить историю воедино, насколько это возможно.