Без поцелуя на прощание - [100]

– Эйва написала мне, что Лоркан ждет не дождется нашего похода в парк и что мы встретимся под большой ивой у пруда. Я опаздывала и торопилась. Я оглянулась посмотреть на большого блестящего красного воздушного змея, которого купила чуть раньше. Спереди на нем был Микки Маус, и я не могла дождаться, когда увижу, как озарится лицо Лоркана, когда он увидит его. Вы и сами знаете, как он любит… любил, – поправляюсь я, – Микки Мауса.

Николь улыбается и кивает. Слезы смыли с ее лица почти весь макияж.

– Я помню, что солнце светило на светофор. Я не видела, какой свет включился. Трафика не было, а я так торопилась, что решила рискнуть.

Я смотрю на Марка, Николь и Найджела. Я хочу, чтобы хоть один из них накричал на меня. Выкрикнул бы, как сильно меня ненавидит. Сказал бы что-нибудь, хоть что-то. Но они не шевелятся. Они отводят взгляды так мимолетно, что за это время едва ли успеешь моргнуть.

– Я не видела ее. Клянусь. Все дело в солнце, оно ослепило меня. А машина Эйвы была серой, и она слилась с дорогой. Я попыталась затормозить. Правда попыталась. Я со всех сил ударила по тормозам, но машина продолжила ехать. Я неслась слишком быстро. Просто, черт возьми, слишком быстро. Это все моя вина!

Я много извиняюсь, иногда даже перед самой собой, за всю ту боль, что причинила всем. Я часто повторяюсь и, наконец, когда оказываюсь слишком измотана, чтобы говорить дальше, начинаю плакать.

Воздух наполняется громкими душераздирающими воплями. Но это звук не только моих слез. Николь тихонько хнычет в мокрый платок. Марк резко кашляет в попытке скрыть свою боль. Реакция Найджела отличается. Он молча сидит, его лицо бесстрастно, свободно от каких-либо эмоций. Но его глаза блестят, а по розовым щекам тихо и незаметно стекают слезы каждый раз, когда он моргает. Он не поднимает руку, чтобы их вытереть, и не берет платок, который протягивает Николь. Он напоминает статую. Вскоре я понимаю, что он не может пошевелиться. Он заперт внутри своего сурового облика, а горькая боль невидимо атакует его изнутри. Николь наклоняется вперед и протягивает Найджелу руку. Он крепко в нее вцепляется. Такой небольшой жест, но его оказывается достаточно, чтобы Найджел наконец отпустил часть своей боли и расплакался.

– Значит, вы двое снова вместе? – спрашиваю я невпопад.

Николь быстро разжимает хватку и позволяет кисти Найджела безвольно повиснуть вдоль тела.

– Не смотри на меня так шокированно. Ты думала, я не вспомню, что ты замужем за моим большим, сильным деверем? – я игриво трогаю бицепсы Найджела в надежде, что все рассмеются.

Найджел робко хихикает, но Николь все еще очень серьезна.

– Все не так просто, Лаура. Хотелось бы мне, чтобы это было так, – произносит она.

Мои щеки розовеют.

– Простите, я не должна была ничего говорить.

– Все в порядке, – говорит Николь.

– Прекратите меня прощать, – кричу я, когда досада внутри меня достигает пика. – Я превратила вашу жизнь в ад на земле. Не могу представить, как тяжело, должно быть, вам было потерять все, что у вас было. Я каждый день благодарю бога за своих детей. Без них я бы ни за что не сумела пройти через это.

Найджел вскакивает со стула. На его лице вспыхивает ярость, словно злобный изголодавшийся зверь на охоте. Он берет стол за угол и переворачивает его, прежде чем схватить стул, который упал позади него, и несколько раз со всей силы ударить им о пол.

– Я думал, ты вспомнила! – кричит он. – Я думал, ты, черт возьми, вспомнила.

Он пугает меня. Марк и Николь, кажется, обеспокоены, но не напуганы. Они знают Найджела лучше меня – может, они уже видели, как он впадал в ярость раньше.

– Я вспомнила, – с запинкой произношу я, молча умоляя Марка, чтобы он меня спас, но он этого не делает. Он остается сидеть, спрятав лицо в ладонях.

– Нет, черт побери, не вспомнила, – орет Найджел даже громче, чем до этого.

– Найджел, прошу, не надо, – умоляет Николь.

Я понимаю, что он меня ударит. Он так зол, что может даже убить меня. А я не могу дать ему отпор, я этого не заслуживаю. Если он сошел с ума, то только потому, что я довела его до этого.

– Сейчас неподходящий момент, – добавляет Николь.

– Момент всегда неподходящий. Подходящий момент никогда не настанет. Вы все ходите на цыпочках вокруг правды, как будто это пыль, которую можно замести под ковер. Я больше не могу с этим мириться, – в голосе Найджела слышится странное отчаяние, и он вдруг начинает пугать меня совершенно по иной причине.

Он знает что-то, чего не знаю я. Все еще остались аспекты этого кошмара, которые они скрывают от меня. Факты, которые я скрываю сама от себя.

– Пусть этот момент настанет сейчас, – дрожащим голосом предлагаю я.

– Сядь, – командует Найджел.

Я делаю, как он просит.

– Ты действительно хочешь это услышать? Потому что, поверь, я хочу рассказать тебе правду.

Моя голова так быстро трясется вверх-вниз, что трудно сказать, киваю я или дрожу.

– Хорошо, – говорит Найджел, и гнев пропадает с его лица. Он кладет ладони на стол рядом со мной и переносит весь вес тела в руки.

– Нашему сыну Лоркану было пять, когда он погиб.

– Вашему сыну? – с запинкой произношу я.

– Заткнись, черт побери, и дай мне сказать, – командует Найджел.