Без поцелуя на прощание - [103]

– Хорошо, – говорит Найджел, оттаскивая Марка от меня. – Мы привезем детей, но тебе придется сдержать свое слово и успокоиться.

Я хмурюсь:

– Ладно.

– Николь побудет с тобой, – строго добавляет он, явно не собираясь выслушивать препирательства ни от одной из нас.

Николь не одобряет план Найджела – это написано на ее лице, но не протестует. Она просто сползает на пол, притягивает колени к груди и кладет на них голову. Входная дверь хлопает, и мы с Николь остаемся одни. Проведя двадцать минут или около того, глядя на ее скальп, я сдаюсь и молча сажусь на пол рядом с ней. Время движется словно в замедленной съемке.

– Это правда, – запинаясь произносит Николь, прерывая тишину, царящую в комнате.

Я игнорирую ее.

– Ты ездила в Нью-Йорк не для того, чтобы воплотить в жизнь американскую мечту. Ты бежала от ирландского кошмара.

Я зажмуриваю глаза и пытаюсь отгородиться от звуков ее голоса.

– Когда ты сбежала из больницы, никто не знал, где ты. Марк места себе не находил от беспокойства.

– Уверена, у него была ты, чтобы о нем позаботиться, – рычу я.

– Врач предупредил, что ты можешь представлять опасность для самой себя. А потом Найджелу позвонили из того отеля, в котором мы работали в последнее лето в колледже. Они сказали, ты появилась там и искала его.

– Он живет в отеле. Я видела пентхаус. О чем ты вообще говоришь?

Мне не хочется доставлять Николь удовольствие, задавая вопросы, но мне интересно, где она взяла эту нелепую сказку.

– Он снимает уютную квартиру с двумя спальнями в Квинсе. Это тебе не чертова «Плаза»[29].

Я отползаю в дальнюю часть комнаты и сворачиваюсь маленьким клубочком. Я не выдержу находиться рядом с ней. Я больше не могу выслушивать эту ложь. Николь такой же хороший игрок, как и парни. Теперь я это вижу. Марк, очевидно, хорошо ее натаскал.

Найджел и Марк отсутствовали по меньшей мере пару часов. Как только послышался скрип входной двери, Николь вскочила на ноги, побежала в коридор, бросилась Марку на шею и поцеловала его в щеку.

Я поднимаюсь на ноги вслед за ней и несусь к двери с распростертыми объятиями. Я не могу сдержать эйфории от предвкушения того, что снова увижу своих малышей. Но где-то по пути я чувствую, как сердце уходит в пятки и его придавливает к земле.

Нет никаких признаков детей. Вместо них на открытом крыльце стоит доктор Хэммонд. У него на лице застыло все то же холодное, неумолимое выражение, которое я привыкла ненавидеть.

– Думаю, вам лучше поехать со мной, – спокойно предлагает доктор Хэммонд, протягивая мне руку.

Я со всей силы отталкиваю ее, чуть не сбив его с ног.

– Где дети? – спрашиваю я, глядя, как Найджел спешит помочь доктору восстановить равновесие.

– Какие дети? – спрашивает доктор Хэммонд.

– Мои дети, – визжу я.

Я не знаю, искренен ли его вопрос и он действительно не знает, что мои дети пропали, или он просто играет в ту же отвратительную игру, что и остальные.

Доктор Хэммонд мрачно качает головой:

– Ваша малышка погибла в автокатастрофе. А других детей у вас нет.

Я не могу заставить себя взглянуть на мужчину, пока он говорит. Интересно, сколько Марку пришлось ему заплатить, чтобы втянуть в свою игру. Может, он даже не настоящий врач.

– Ты ублюдок, – кричу я, когда Марк закрывает машину и идет к дому. – Ты провел меня. Ты жестокий, жестокий ублюдок.

Марк снова и снова повторяет одни и те же два слова:

– Прости меня!

Уже поздно извиняться. Я его презираю. Он уничтожил меня, и я ни за что не смогу его простить. Я смотрю на лица четырех человек, окружающих меня. Я в ловушке. Марк победил.

Я разворачиваюсь и несусь к задней двери. Мои ноги поскальзываются на плитке, когда я набираю скорость. Я почти дотянулась до ручки, когда чувствую, что сильная рука Марка обвивает меня за талию и оттаскивает назад.

– Тебе нужна помощь, – тихо шепчет он мне на ухо. – Прошу, позволь нам помочь тебе.

Я, обезумев, отбиваюсь от него, но слишком измотана и не могу противодействовать его силе.

– Я ненавижу тебя! – кричу я Найджелу, который не смеет поднять на меня глаза. – Мы с Эйвой доверяли тебе, а ты предал нас.

Руки Марка держат меня так крепко, что сдавливают мне ребра. Мои ноги больше не касаются земли.

– Сюда, – говорит Марк, вытаскивая меня на улицу, где, мигая голубыми огнями без сирены, ждет скорая помощь.

– Я люблю тебя, – шепчет Марк, целуя меня в щеку.

Его губы кислотой прожигают мне кожу. Я ненавижу его, но не стану устраивать сцен. Это сыграет против меня. Истеричка – с недосыпом и подверженная эмоциям – хрестоматийный пример невротички. Я не доставлю им такого удовольствия. Вместо этого я веду себя сдержанно и сдаюсь по собственной воле. Я знаю, что единственный вариант для меня – пойти с врачом. Я боюсь того, что они могут сделать, если я не пойду, но это еще не конец. Я сбегу. Я уже сбегала раньше и смогу сделать это снова. Я дождусь удобного случая и уйду, и на этот раз они уже не найдут ни детей, ни меня. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Мне нравятся новые шторы, которые я купила сегодня в городе. Они вписываются идеально, величественно свисая с окна в нише. Я дважды чуть не падаю со стула, возясь с крючками и карнизом в попытке убедиться, что оба края висят ровно. Дети находят мою возню забавной.