Без названия - [5]

Шрифт
Интервал

Приведу несколько эпизодов того периода, воспоминание о котором совершенно не вызывает у меня чувства гордости.

На следующий день или позже, я пришел в столовую первым и сел есть в одиночестве. Через некоторое время пришел Славка. Проходя мимо он станцевал цыганочку с прихлопами и притопами. Я строго, как только мог, посмотрел на него. Ему до лампочки.

Вечером, насмотревшись телевизора, я возвращался в палату. Проходя прихожую, я заметил под раковиной чей-то тапок. Не обратив на это особого внимания, я взял книгу и завалился почитать. Углубляюсь в чтение, тут врывается разутый Славка и орет на меня:

--Где мой тапок?!! --Откуда я знаю!! -- ору я в ответ.

Славка замолкает и уходит. До сих пор, когда я вспоминаю об этом, меня мучает совесть.

Продолжу самобичевание следующим эпизодом, характерным для того времени.

Я сижу и смотрю КВН. Это один из первых КВН-ов - буревестник перестройки. Играют одесситы. Подходит Славка.

--Дядя Саша зовет вас в карты играть.

Дядя Саша, это Санька Васильев, упомянутый в начале. На днях ему сделали операцию, через два дня после которой он вышел в коридор. У него, через расстегнутый вортник, я впервые увидел шов. Он был густо намазан чем-то коричневым и из него торчали нитки. Помню, мне стало немного не по себе.

Я встаю, с неохотой отрываю взгляд от экрана и иду со Славкой. В Санькиной палате на его кровати сидят: он сам, Наташка и ее подруга с вшитым стимулятором. Тут же мостится и Славка. Он тоже хочет играть, но нас уже четверо. Он настырно лезет и закрывает мне своей головой весь обзор. Славку все игнорируют, колотят и ставят шалбаны. Потом роняют с кровати и он обижается. Я ему нисколько не сочувствую. Играю с неохотой. Быстро проигрываю и иду досматривать КВН.

Славка. Больше двух недель ушло у меня, чтобы понять его сложную натуру.

Я, Санька, Славка и Наташка сидим на диване и читаем детские книжки. Санька читает вслух. Он изменяет текст сказки, вставляя в него новых персонажей, взятых прямо из жизни. Славке становится сильно смешно, когда из-под печки в доме Бабы-Яги вылазит не мышка-норушка, а Садыков - вполне реальный человек, лежащий в 905 палате. Когда Славке становится смешно он широко открывает рот и начинает гоготать изо всех сил. Я сижу, молчу и улыбаюсь. Санька доходит до места где два главных героя прячутся в печку, он заменяет печку на пост. Я бы лучше вставил здесь холодильник, но как всегда я поздно это сообразил. Вставлять уже поздно. Санька читает дальше.

Однажды, проснувшись утром, мы с Витькой обнаружили на стекле балконной двери череп. Череп был нарисован зубной пастой, довольно аккуратно с двумя косточками снизу. Витька сразу стал грешить на девушек из 907. Я тоже припомнил что они о чем-то там смеялись вечером на балконе, а утром они с хихиканием проходили мимо нашего окна ( жалюзи были опущены и мы еще не видели этого художества ).

Мы с Витькой идем звонить. Позвонили. Решили погулять. Идем по аллее к школе. Обходим ее вокруг. Возле стены лежит какая-то ржаво-железная вещь. Я предлагаю ее взять - пригодится. Идем дальше. Двор старой школы. Какое-то пепелище у стены. Видимо навес сгорел. Пацаны играют в футбол. Ворота поставлены удобно: сзади вплотную стенка. Я предлагаю Витьке сыграть со шпаной. Он отказывается. Мы подходим к спортивным снарядам. Витька садится и курит. Я хожу вокруг и пытаюсь залезть на шведскую стенку. Витька перечисляет свои профессии ( сварщик и т.д. ). Он докуривает. Я подхожу к железным решетчатым воротам. За ними дорога, идущая под уклон. Она ведет к набережной Москва-реки. Мы идем обратно, завершая круг около школы. В траве проложена дорожка из бетонных плит, идем по ней. Это было примерно за неделю до Витькиной операции.

Непрост и извилист был путь, по которому развивалась наша со Славкой дружба. Но я совершенно определенно могу указать пункт с которого этот путь стал необратим. Это был день когда Витьку увезли на операцию.

Витьку погрузили на каталку и увезли, оставив дверь палаты открытой.(Дверь нужно держать открытой все время, пока длится операция - есть такая примета) Через некоторое время пришла санитарка, собрала Витькины вещи и унесла. Постель переменили и я понял, что ко мне кого-то подселят. Чуть позже, я сидел с Мамой в вестибюле и увидел предполагаемого кандидата на подселение. Кандидат был с родителями и всем своим видом показывал, что не намеренен ложиться в эту больницу.

Я оказался прав в своих предположениях - в этот же день медсестра привела его за руку ко мне в палату.

--Вот это Максим.

--А сколько ему лет?--я изображаю гостеприимство , хотя и не очень доволен ситуацией, я расчитывал, что из реанимации Витьку привезут обратно на прежнее место. Кроме того я видел, что парень на грани истерики и слез.

--Пять.--медсестра усадила Максима на кровать, поставила пакет с его скарбом на тумбочку и стремительно вышла из палаты.

Мы помолчали.

Первым заговорил он. Дрожащим голосом, но с каким-то вызовом он сказал мне, что скоро, может быть даже сегодня, приедет его папа и заберет его отсюда. Мне стало его жалко. Я вспомнил как мне было плохо и тоскливо, когда примерно в его возрасте я лежал в больнице на первой операции. Маму ко мне не пускали, а больному ребенку без мамы вдвое труднее, чем здоровому. В этом отношении правила ВНЦХ отличались большой либеральностью. Некоторые родители просто жили в палатах своих детей.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.