«Без меня баталии не давать» - [53]

И поэтому, когда последовала команда капитана: «Взять рифы!», что означало уменьшить площадь парусов, то «брать» их вместе с матросами полез на мачту и сэр Питер и справился с этим вполне профессионально. Но, «взяв рифы», он отчего-то не захотел спускаться на палубу, а оставался на марсе, да ещё махал оттуда рукой вице-адмиралу, звал к себе.

Митчел, улыбаясь, показывал рукой свою комплекцию, не могу, мол, с таким весом лезть на мачту. Пётр хохотал и не спешил спускаться вниз.

Митчел, воспользовавшись тем, что дотошный матрос наверху, ушёл в капитанскую каюту покурить. Набил трубку, затянулся с блаженством. Но вскоре туда явился и матрос Питер и бесцеремонно протянул руку к вице-адмиралу:

   — Дай-ка затянуться.

Митчел предложил свою табакерку, мол, набивай трубку, закуривай, но матрос всё же забрал адмиральскую, затянулся раза два и вернул. Лишь после этого достал из кармана свою.

   — Видишь, мокрая.

Вытер трубку прямо о куртку, продул, выбил о стол из неё чёрную мокроту, достал из кармана обрывок пеньковой верёвки, насухо протёр и только после этого стал набивать табаком.

Закурив, деловито спросил:

   — Сколько будем идти до Лондона?

   — Дня два-три. Не меньше.

   — Так долго?

   — Ветер-то видишь какой, идём в бейдевинд, а в море как бы не пришлось идти в крутой бейдевинд.

   — А если б шли в бакштаг[61]?

   — Дошли б в два дня, а то и меньше.

Вице-адмирал оказался прав, когда вышли из залива в Северное море, то попали в самый настоящий шторм. Пришлось зарифить полностью все паруса, оставив лишь штормовые косые кливера на бушприте.

В Лондон приплыли лишь 11 января, вошли в Темзу, в которой кишмя кишели корабли самых различных стран. Устроив гостей в отведённой для них квартире на берегу Темзы, адмирал отправился в Кенсингтонский дворец на доклад к королю Вильгельму Оранскому.

   — Ну как вам, Митчел, понравился наш друг? — спросил король, выслушав доклад.

   — Неугомонный человек, ваше величество, он почти весь путь пробыл на палубе и с большим азартом выполнял все матросские обязанности.

   — Чудак, — усмехнулся Вильгельм. — Но вы, надеюсь, исполняли все его просьбы?

   — Да, ваше величество, я рассказывал ему обо всём, что его интересовало.

   — Я догадываюсь, что его интересовало. Море? Верно?

   — Верно. Он только о нём и расспрашивал.

   — Ну что ж, мы должны полностью удовлетворить любознательность этого чудака. Пусть забавляется, коли ему это интересно. Удивляюсь, как он может править страной.

   — Мы об этом не разговаривали, ваше величество.

   — Ну, конечно. До того ль ему.

После ухода Митчела были вызваны к королю маркиз Кармартен и известный художник Кнеллер[62].

   — Маркиз, — сказал король, — прибыл наш друг, которому была подарена ваша яхта.

   — Царь Пётр?

   — Да. Только, пожалуйста, не называйте его так, маркиз.

   — А как?

   — Ну, герр Питер, сэр, наконец. Молодой человек забавляется инкогнито, ну и пусть. Доставьте ему это удовольствие, чем бы дитя ни тешилось. Называйте сэром, но ни на миг не забывайте, кто он в действительности. Я поручаю его вашим заботам, передайте ему яхту, плавайте с ним, дружище. Показывайте всё, ничего не скрывайте. Ну и, пожалуйста, докладывайте мне обо всём, чем он ещё нас удивит.

   — Слушаюсь, ваше величество. Благодарю вас за доверие.

После маркиза король принял художника Кнеллера.

   — Дорогой Готфрид, я хочу заказать вам картину.

   — С удовольствием выполню ваш заказ, ваше величество, — отвечал Кнеллер, понимая, что королевская плата будет самая щедрая.

   — Вы должны написать портрет молодого человека в полный рост и в натуральную величину.

   — Каков его рост?

   — Где-то под семь футов.

   — Ого-о! — воскликнул Кнеллер. — Кто ж этот великан, позвольте спросить?

   — Это русский царь, Готфрид.

   — Царь? — не скрыл удивления художник.

   — Да, царь Пётр. Но поскольку он у нас инкогнито, то зовите его просто герр Питер. Так будет лучше.

   — А когда я могу пригласить его в мастерскую?

   — Боюсь, что никогда. Он столь дорожит временем, что позировать вряд ли согласится. Вам придётся приходить к нему и делать эскизы прямо у него.

   — Но согласится ли он?

   — Не волнуйтесь, я буду у него сегодня с визитом и договорюсь. Когда увидите его, не удивляйтесь, если он будет одет в матросскую одежду или даже в фартук мастерового. Как вы понимаете, мне нужен портрет не матроса или мастерового, а царя. Поэтому на портрете он должен быть в рыцарских доспехах и в королевской горностаевой мантии.

   — Доспехи у меня в мастерской найдутся, но вот горностаевой мантии...

   — Возьмите во дворце, я распоряжусь.

24 «Я хотел бы...»

Король, как и обещал, нанёс первым визит Петру. Приветствуя его на английской земле, Вильгельм сказал:

   — Мой друг, всё, что вас интересует, будет открыто для вашего посещения. На днях в Портсмуте для вас будет устроен показательный морской бой.

   — А я могу в нём участвовать?

   — Если хотите, пожалуйста, — пожал король плечами, никак не рассчитывавший, что высокий гость-зритель вдруг захочет стать участником спектакля.

   — Вас будет сопровождать маркиз Кармартен, который, кстати, является автором проекта вашей яхты.