Без единого выстрела - [20]

зарослями кустов и травы.

Вот тогда–то я впервые в полной мере оценила пользу сталкеров. Их всегда можно

почувствовать издалека — много эмоций, ощущений, сбивчивых мыслей. Люди вообще шумные. Поэтому я сразу заметила их появление в своем лесу. Позвать сталкеров было несложно… Уже через час монстр был мертв.

Люди послушны, и это хорошо. Они могут убить моих врагов, отогнать мутантов, а кроме того — принести вдоволь еды. Не люблю охотиться, поэтому нередко прибегаю к услугам сталкеров. Вот и сейчас я чувствую голод. Мне это не нравится. Значит — пришло время. За колючим кустарником устроился на привал человек. Его мысли спокойны и ясны. Думаю, ему можно показаться.

Гибко выскальзываю из своего укрытия и медленно, плавно выхожу на открытое

пространство. Только что сталкер огорченно разглядывал свою одежду (порвал, наверное), секунда — и вот на меня уже смотрит абсолютно черный зрачок ствола. Я знаю, что такое оружие. Но не боюсь. Они почти всегда так реагируют — сначала. Пристально гляжу ему прямо в лицо. Мне всегда нравился этот момент — момент, в который сталкер замечает меня впервые. Забавно сливаться с его сознанием и видеть себя чужими глазами. Он большой, а я — маленькая. Он белый, а я — черная. У него радужка серая, а у меня — изумрудно–зеленая. Он прикидывает, не опасна ли я. Всегда одни и те же вопросы в чужом мозгу: «Мутант, или нет? Выстрелить, или не стоит?» Я лениво отворачиваюсь и начинаю удаляться. Потом останавливаюсь — и снова смотрю на сталкера. Тот опускает оружие, его лицо смягчается.

Все как всегда.

Я многое узнала об этих людях. Многое поняла. Но вот что не подвластно моему

пониманию, так это форма приветствия, которую они используют всякий раз, когда

обращаются ко мне. Вот и сейчас сталкер опустился на корточки, нашарил в рюкзаке кусок колбасы, а потом издал странный свистящий звук:

— Кс–кс–ксс… иди сюда… иди, не бойся…

Немного подожду, а потом подойду ближе. Судя по улавливаемым эмоциям, мне

встретился еще один хороший слуга. Этот сталкер будет заботиться обо мне так, как

следует… Только сейчас он еще об этом не знает.

«Иди сюда… не бойся…» Нелепые слова. Чего мне бояться? Вот смешной.

Эдуард/Stedman/СТИГАНЦОВ СТАЛКЕР

Приближение неотвратимого зла, коснувшегося моих чувств. Чувство безысходности и все попытки пошевелить хотя бы рукой обречены заранее. Я связан. Крик, зарождаясь в груди, пытается вырваться наружу, но не находит выхода. Слышится только мычание. Кончик языка упирается в непреодолимую преграду, и я понимаю, что у меня больше нет рта. Я это настолько глубоко осознаю, что отчаяние разрушительной волной в одно мгновение окутывает моё сознание. Картина окружающего мира меняется…

Приступы резкой боли, выворачивающие меня наизнанку, сменяются краткими периодами облегчения. Боль отступает и сквозь пелену, застилающую глаза, становятся видны размытые силуэты существ … Мёртвые товарищи предлагают мне присоединится к ним. Их глухой шёпот заставляет сердце учащённо биться.

Но я ведь жив, ребята! — кричу я в ответ на их завлекающие жесты.

«Ты мёртв…» — шепчут они и мой стук сердца постепенно становится еле слышен и вскоре совсем затихает…

Я проснулся и наваждение исчезло. Но сама реальность как бы исказилась. Мозг ещё находиться во сне, путая его с явью. Я протягиваю руку за пачкой сигарет. Делаю первую затяжку. Воспоминания о кошмаре и его реалистичность начинают забываться. Пугающие яркие образы постепенно теряют свои краски и приходит облегчение, но противный осадок от увиденного во сне остаётся где — то в подсознании, вызывая некий дискомфорт. Приняв сидячее положение, я достаю пепельницу.

Кошмары начали меня мучить довольно давно. Самое интересное, что они начались

примерно через месяц после того, как я покинул Зону, оставив среди аномалий трупы убитых мародёрами друзей, и направился к Кордону. Потеряв Дэкера и Старого, я был психологически доведён до последней крайности. Полное опустошение всех моральных сил организма и мне было глубоко наплевать на всё происходящее вокруг. А Зона, словно издеваясь, отпустила меня во внешний мир, не причинив на прощание никакого вреда. Я пытался восполнить утрату алкоголем, но он не приносил облегчения. Появились кошмары, пожирающие мои моральные силы, и на горизонте ясно замаячил суицид, для которого не нужно предпринимать сверхусилий при имеющемся у меня запасе огнестрельного оружия.

Морально я был готов к смерти. Но в последнее мгновение меня остановил ЕЁ зов. Она действительно звала меня, обещая облегчить мои страдания. Она играла моими чувствами, навевая воспоминания о том времени, когда я был полноценным человеком, а не жалким, психически больным куском радиоактивного мяса, как сейчас. Светлые воспоминания моих побед над порождениями Зоны, редкие артефакты и бешеные деньги, вырученные за их продажу. Смертельные ситуации и я, своим упорством, своей несгибаемой волей преодолеваю их, смеясь над попытками врагов принести мне смерть. Мне было хорошо. Я…я был счастлив.

Она убедила меня вернуться. Я нёсся, казалось на крыльях, чтобы вдохнуть полной

грудью отравленный радиацией воздух, пропитанный угрозой и электричеством. Чтобы почувствовать вкус опасности и, пропитавшись животным страхом, с маниакальным упорством гнуть свою линию до последнего вздоха. Чтобы почувствовать, наконец, забытый вкус к жизни.