Без дорог - [51]

— Это что же творится, товарищ Самородков? Вы прибыли к нам на работу, а допускаете подтасовку полевых наблюдений в журналах?! Какое безобразие! Сделали промах в работе и, вместо того чтобы повторить пройденный ход, подгонкой занимаетесь! Вот уж не ожидал!

Бледное лицо сидящего на скамье топографа словно замерло. Нижняя челюсть как-то отвисла, все лицо округлилось в горькой обиженной мине, а глаза безразлично уставились в пол. Он виновато молчал, очевидно не находя оправдания.

— Посмотрите на свои записи и сличите с аэроснимками!.. — продолжал вразумительно Алексей Владимирович, стараясь пробудить в топографе проблески сознания и интерес к полевым журналам, которые стопкой лежали на соседнем столе. Но топограф хорошо знал им цену, знал, с каким трудом они дались ему, знал, что все они полны раздавленных комаров, подмочены болотной водой, потрепаны и замызганы. У него не было никакого желания снова перелистывать страницы и вспоминать пройденные места.

— Вы что же и взглянуть не желаете?! А мы вот трое суток их разглядывали! Вы кого обмануть хотите?! Я ваших «жуков», как свои пять пальцев вижу. Таких работников нам не надо.

— Расчет давайте, — тихо произнес Самородков и не спеша закурил папироску.

— И дам расчет! — выкрикнул расстроенный начальник. — Только сначала переделайте всю работу заново. Ане сделаете — под суд пойдете. Вот полюбуйтесь — у горизонта воды в ручье высота больше, чем на обоих берегах; на холмах высоты меньше, чем в лощинах. Этого же быть не может!

— С «балометрией» все может быть, — сквозь зубы тихо процедил Самородков и нехотя добавил, — добро бы инструмент был путный, теодолит или нивелир[127], а по этим барометрам достаточно легонько постучать, и они покажут что угодно!

— Что-о-о! Плохие барометры — высотомеры[128], купленные на золото у фирмы Нодэ?! Эй-эй! Терещенко, дайте сюда его анероиды, — крикнул Алексей Владимирович в чуть приоткрытую дверь соседней комнаты, которая служила складом.

Длинный, худой, непроспавшийся после вчерашней вечеринки с рабочими завхоз вынес два анероида в кожаных футлярах и положил на стол. Осуждающе посмотрев на тупо молчавшего Самородкова, завхоз легонько тряхнул один анероид за ремень. И вдруг внутри анероида что-то зазвенело и перекатилось, как в погремушке.

— Что такое?.. И это… — Алексей Владимирович не договорил, он задохнулся от гнева. Лицо его принимало все более негодующее выражение, одна щека раздулась и покраснела, казалось, вот-вот он влепит непутевому молодому топографу крепкую оплеуху.

Он взял в трясущиеся руки анероид. Тот гремел, как погремушка. Его звон оторвал от тихой чертежной работы товарищей — молодых топографов, которые уже третий день, согнувшись над столами, скоблили ланцетами фото-планы, очищая их от лишних болот. Все с любопытством ожидали конца необычного инцидента. Не в силах больше сдерживаться, Алексей Владимирович отвернулся. На его глазах заблестели слезы. Но топограф не заметил их и, продолжая курить, тихо сидел на стуле с обиженной миной и прежним туповатым выражением на лице. Чего хотел от него этот маленький человек?! Заслать опять в леса и болота на съедение комарам?! Нет уж, дудки! Хороших результатов добиться с никчемными средствами невозможно.

— Как! К-а-а-ак это получилось? Лучшие в мире анероиды превращены в погремушки! — еле слышно прохрипел Алексей Владимирович и, чтоб окружающие не увидели слез, отошел к окну.

Месяц напряженной полевой работы в Заволжских лесах, в глухих замшелых трущобах и на непроходимых от дождей болотах, которыми богаты междуречья Ветлуги, Неи, Унжи и Керженца, пролетел почти впустую. Совместная работа таксаторов, лесников, топографов и геодезистов не спорилась, и на базу в маленький городок Ветлугу часто поступали бракованные материалы. Таксаторы и топографы, казалось бы, уже окончившие работу на отведенной им территории, снова направлялись туда же на повторные маршруты и всякого рода уточнения.

— Я сам не знаю, как это получилось, — вяло проговорил Самородков и безнадежно посмотрел в спину начальству.

— К хвосту лошадиному вы их привязывали что ли?! — выкрикнул Алексей Владимирович, резко повернулся на каблуках и стремительно подошел к Самородкову. — Ведь это же преступление — довести до такого состояния драгоценный, на золото купленный инструмент!

— Не к хвосту, а к седлу, Алексей Владимирович, — поправил топограф и добавил тихо, — да, видно, барометры для этих равнин непригодны: — амплитуды высот малые и ошибку в пять-десять метров всегда получить можно. Не анероидами эти высоты мерить надо, хоть они и заграничные, а чем-то другим. Поточнее-то лучше бы было!

Алексей Владимирович хотел что-то возразить, но, бережно положив на стол звенящий анероид, осмотрел Самородкова долгим неприязненным, полным презрения взглядом, в котором, кроме глубокого возмущения, можно было прочесть: «Ну и осел же ты, юный недотепа! Больше нам не о чем с тобой разговаривать».

Конец двадцатых годов был периодом бурных исканий новых простейших способов определения высот рельефа. Многие уповали на барометрию, но обработка барометрических наблюдений была громоздкой и результаты получались плохие. Поэтому барометрию в шутку называли «балометрией».