Без четвертой стены - [54]

Четыре парня, вымокшие, измаянные комариным адом, сидели вокруг костра и ели суп с кониной. Последнее тягло — спасение отряда — пало. Теперь весь скарб, всю технику-механику взваливай на плечи и жми-вали с нерадостной песней «нынче здесь, завтра там».

Топограф, летевший из Крутогорска, представил артистов ребятам. Те, не удивившись, запросто пригласили артистов к костру и дали тощего супа, заправленного размокшими сухарями. Рассказали, как пала лошадь, как освежевали ее и решили пустить на мясо. Как услышали, а потом и увидели вертолет, пока обозначали место посадки, он кружил, кружил над бивуаком. Скоро еще несколько человек должны вернуться с охоты. Если повезет, накормят артистов дичью. Может, чего покрупнее уложат. Такого зверя, что и телега понадобится. Охотники-то не ведают еще, что лошадь уездилась. На телеге, забравшись под тент, улегся топограф и заснул. Артисты грели руки о стенки котелков, костер, то и дело затухая, нещадно дымил, вызывая кашель.

— Значит, концерт? — невесело спрашивает бородатый парень.

Он сидит под зонтиком и, видно, здесь за старшего. Во всяком случае, суп варил он. Артисты, конечно, смущены. Они прибыли сюда работать и рассчитывали хотя бы на барак, на обыкновенный красный уголок. А тут… Пока в Крутогорске планировали маршрут, эта разведочная партия снялась, покинула поселок и с одной повозкой — топоры и рюкзаки на себе — махнула по координатам, указанным сейсмологами, километров за пятьдесят на северо-восток. Каким чудом отыскал пилот этот малюсенький, зажатый тайгой и болотами лагерь — не объяснить. Но каким чудом он заберет завтра артистов?

— Да-а, — отвечает врастяжку Красновидов, — концерт. Может быть, все же народ подойдет, соберется?

— Вряд ли, — говорит бородатый. — Дождь зарядил. А впрочем… Голод может загнать, ребята налегке. У нас так: поменьше навьючишься — дальше пройдешь. Иногда рискуют. Для нас, геологов, километраж — что для буровиков метраж. Зачтется. А пока берите топор, рубите хвою, соорудим для вас вигвам… Палатку? С палаткой сложнее. Как с женщинами?

Красновидов сказал бородачу, что одна из них — супруга Берзина.

— Это мы понимаем, — сказал старший. — Одну как-нибудь пристроим. — Он приосанился и бросил злодейский взгляд на Марину Рябчикову. — Вас?

Марина не выдержала взгляда парня, струхнула. И, словно защищаясь, объявила:

— Я буду спать со Светланой.

— Как угодно. — Парень разочарованно пожал плечами. — Только вам втроем тесно будет в одной палатке, не повернетесь.

— Повернемся. — Марина прикончила эту тему.

К вечеру дождь прекратился, но небо было еще пепельно-серым. Тучи плыли низко, почти цеплялись за верхушки тощих, без ветвей, сосен. Темнело. И тогда вернулись охотники. Трофеи уместились в одном рюкзаке. Это считалось не густо. Разогнали костер жарче, начали готовить ужин. По случаю знакомства с артистами лекарь выдал из санаптечки «по двадцать капель».

На поминки коня — еще по двадцать! Не чокаясь, Берзин спросил у супруги:

— Света, тебе Одесса часто снится?

— Редко, — сказала Света.

— Ты мечтала увидеть Сибирь. Любуйся.

— А я что делаю?

Ужинали. Постепенно развязались языки. Бородатый оказался забавным. Капли и присутствие Марины Рябчиковой его вдохновили, он начал представлять артистам геологов, разводил бобы:

— Николай. Фамилию не называю. Она невыговариваемая. Родом из-под Измаила. Образование высшее. Кличка «Доцент». Лирик. Юмор, естественно, не ночевал. В тайгу загнала склонность к перемене мест. Влюблен. Ей тридцать два, ему двадцать четыре. Трофим Путятин. Трофим, не прячься за спины товарищей, покажись. Волжанин. Кличка «Сюзанна». Золотые руки, поэтому он ими ничего не делает. Бережет. Мы их оценили. Как пальцы Шопена, в миллион. Ногти чистит пилочкой. Стасик… Станислав… Стас. Кличка «Гитара». Закончил с отличием. Голова, каких свет не видал. Рост метр девяносто три. Здоров как лошадь. Телегу теперь будет возить он! Имеет права на берданку. В активе два медведя, один из них шатун, другой, скорее всего, наступил охотнику на ухо: напрочь лишен музыкального слуха. Честен. По совместительству лекарь, скряга. Умеет вязать. Варежки. Мечтает стать геологом. Женат гражданским браком.

Остроты бородача воспринимались не бурно, но его это не смущало. За трепом не так терзали комары, убивалась скука.

— Еще один представитель местной фауны: Кузьма Берлага. Бакинец. Фантазер. Верит, что отыщет нефть в Сибири. Верить — его призвание.

Кузьма наконец остановил бородатого:

— Стоп, Вася, будя. Знай меру. Не лазь в святая святых. И кто во что верит — не твое собачье дело. Не дезориентируй людей, не искажай портреты, даже во имя юмора. И вынь гочу из костра. Паленая ткань дурно пахнет. Завтра, кстати, на просеку идти тебе, там ты докажешь, на что способен и где твое истинное призвание.

Кузьма откопал в куче постельных принадлежностей гитару, извлек ее оттуда. Настроил. И без приготовлений, подражая известному эстрадному артисту, запел:

По далеким тайгам Забайкалья

Возвращался с плена я домой.

Утомленный, но шагал я бодро,

Оставляя след в стране чужой.

Резко прижал ладонью звучащие еще струны, задекламировал, придумывая с ходу слова: