Без аккомпанемента - [67]

Я не знала, что мне делать. Прямо здесь, сейчас рассказать Эме всю правду? Рассказать, что на самом деле Юноскэ любит Ватару, а Эма для него не более чем игрушка, которую он завел, чтобы время от времени доказывать себе, что он все еще мужчина? Рассказать, что Юноскэ — гомосексуалист?

— Ну, перестань, Кёко, — с веселым видом Эма подтолкнула меня под локоть. — Незачем так беспокоиться. Все в порядке. Мы с Юноскэ начнем жить вместе. Ничего страшного не случится.

Я почувствовала, как слабеют мои ноги, и в поисках опоры схватилась рукой за поросший мхом каменный фонарь. Его поверхность была холодной и скользкой.

— Что значит… жить вместе? Вы собираетесь пожениться?

— Да, вроде того.

— Он что, сказал тебе «давай поженимся»?

— Ну, так он, конечно, не говорил, — Эма обиженно надула щеки. Похоже, она ждала, что я начну повторять какие-то избитые фразы про замужество. — Он вообще слышать это слово не может. Ему не нравится, когда пустую формальность начинают изображать в романтических красках. И я с ним абсолютно согласна. Ты ведь тоже так думаешь, правда, Кёко?

— Ну да, в общем… — торопливо закивала я.

Эма легко тряхнула волосами, подстриженными «под Сесиль».

— Поэтому я и говорю, что мы с ним теперь будем вместе. У нас ведь родится ребенок. Мы просто не сможем жить порознь. Я не хочу одна его растить. Ребенка нужно растить вдвоем. И потом, я какое-то время не смогу работать. Мне понадобится его помощь. Юноскэ пока ничего не говорит о том, каким он видит наше будущее, но я знаю, что он постоянно думает над этим. Он вообще очень ответственный человек.

Сухой порыв ветра раскачал едва начавший одеваться в багрянец долговязый клен. Опавший лист медленно провальсировал над нашими головами и улетел на другую сторону чайного домика.

И тут внутри меня поднял голову злой бес. Зловеще ухмыляясь, он стал нашептывать как мне следует поступать дальше. Незаметно для Эмы я повернулась к фонарю спиной и закрыла глаза.

«Молчи! — говорил бес. — Эма говорит, что родит ребенка во что бы то ни стало, поэтому лучше промолчать, пусть рожает. Да, Юноскэ гомосексуалист, но это не значит, что он не может любить женщин. Хочет он этого или нет, но беременность Эмы заставит его наконец определиться со своим будущим. А может быть, чем черт не шутит, он рассчитывает под это дело разорвать отношения с Ватару? Ну ладно, даже если нет, все равно из-за этого ребенка между Ватару и Юноскэ возникнет глубокая трещина. Это уж как пить дать. Надо использовать Эму. Использовать ее будущего ребенка, чтобы отнять Ватару у Юноскэ. Пора разрушить созданный ими мирок. Эма ничего не знает, вот и незачем навязываться к ней с этой дурацкой правдой. Это твой шанс! Шанс, который тебе дарит Эма».

— Чудесная погода, — беззаботно пропела Эма. — С тех пор, как я узнала, что во мне живет ребеночек, меня стали волновать такие пустячные вещи: погода, например, или запах ветра. Ты поймешь это, Кёко, когда сама забеременеешь. Все становится таким трогательным. Прямо слезы на глаза наворачиваются.

Украдкой обернувшись, я взглянула на Эму. Запустив руку под пояс мини-юбки, она гладила себя по совсем еще плоскому животу и счастливо щурилась. Ветер начал дуть без перерыва, вызывая громкий шелест окрестных деревьев.

— Когда живот станет заметным, — продолжила Эма, — я уйду из дома. Родителям еще ничего не говорила. Думаю, что они в обморок упадут, когда узнают. Мне их, конечно, по-своему жаль, но что поделать. На будущий год мне исполнится двадцать. В любом случае мне уже все нужно решать самой.

— Я буду помогать тебе, — радостно сказала я. Мой внутренний бес захлопал в ладоши: «Правильно! Так держать!» Соорудив на лице свою самую лучезарную улыбку, я повернулась к Эме и протянула ей руку: — Поздравляю! Если бы ты знала, как я рада.

Эма легонько сжала мою холодную ладонь и смущенно ответила:

— Сеньк ю. Тебе тоже желаю быть счастливой с Ватару.

Я благодарно кивнула. Вдалеке послышались шаги. Я обернулась и увидела Ватару, который неспеша направлялся к нам по выложенной камнями тропинке. Заметив нас с Эмой он улыбнулся:

— Извините, я за покупками ходил.

— Ну вот, — засмеялась Эма, — я же говорила!

За месяц разлуки Ватару немного похудел, но от этого стал только красивее. Он оглядел меня, щурясь, словно от яркого света, и тихо произнес: «Давно не виделись». Я молча кивнула.

— Ну что же, мне, наверное, пора откланиваться, — сказала Эма, в нерешительности ковыряя землю носком ботинка. В ее интонации сквозило неприкрытое желание остаться с нами. И я подумала, что Эму можно хорошо использовать. На полном серьезе так подумала.

— Может быть, выпьем кофе все вместе? — предложила я. — Ты как, Ватару-сан?

Мне показалось, что Ватару с некоторым недоумением отнесся к тому, что я не стремилась остаться с ним наедине, однако виду не подал.

— Хорошо, — сказал он. — Я вот яблоки купил. Все вместе и поедим.

Мы вошли в чайный домик. Я вскипятила воду и сделала всем растворимый кофе. Тем временем Эма аккуратно почистила и разложила на тарелке порезанные дольки яблок. Как я и предполагала, она начала рассказывать о том, что у них с Юноскэ будет ребенок. Я не отрываясь следила за выражением лица Ватару. У него ни один мускул не дрогнул, но, может быть, именно такая реакция и была самым красноречивым свидетельством глубокого внутреннего потрясения.