Бестиарий любви в стихах - [17]

Однако, чтоб себя развлечь

Наперсника себе найти,

Чтоб о любви поговорить.

Такая дама – Крокодил,

Которой ест наоборот:

Он верхней челюстью одной

Жует, иной не шевеля.

Однако, заповедал Бог

Лишь нижней челюстью жевать,

И только скверный Крокодил

Привычке этой изменил.

И с разговором о любви —

Все как с движеньем челюстей:

Кто нижней челюстью жует?

Да та, решившая открыть

В надежном месте своей секрет —

То есть влюбленному сказать.

Сердце любовника есть сейф,

Что тайну бережно хранит —

Понятно ведь, что разделять

Ее ни с кем не станет он.

А верхней челюстью жует

Та, что о чувствах говорит

В местах недолжных, где секрет

Становится известен всем.

Теперь понятен скрытый смысл:

Движенье верхних челюстей —

Раскрытье помыслов и дел,

И потому я говорю,

Что точно так, как Крокодил

По-извращенному жует,

Неправильно ломает клюв

Ta, что в избытке нежных чувств

Пойдет незнамо с кем болтать

И в то же время утаит

Любовь от друга своего.

Немногим различить дано,

Кому резонно доверять

Свои сердечные дела,

А от кого их лучше скрыть.

Ведь много лживых есть мужей,

Что любят поизображать

Надежность – мол он верный друг,

Совсем бесхитростен и прост,

Затем, чтобы потом предать,

Ославя даму на весь мир.

Те вероломные мужи —

Как зверь, по имени Кентавр.

Кентавр – изменчивая тварь,

От головы и до пупа

Совсем как будто человек,

Тогда как ниже – чистый конь.

Кентавры – символ тех людей,

Что лжи и зависти полны:

Друзья они лишь на словах,

На деле же они – враги.

О, как опасен злой Кентавр!

Он преданность изобразит,

А сам измену затаит.

Коварным сим полуконям

Не стоит доверять ни в чем —

Их речь, улыбки и дела —

Сплошная ложь, один обман.

Они надежны лишь на вид —

A сами лживы и пусты,

Своим уменьем предавать

Они похожи на Кита.

Когда средь моря моряки

От ветра встречного устав,

Измученные видят вдруг

Меж волн огромного Кита,

Что простирается в длину

И в ширину на много верст,

Его за остров посчитав,

Они швартуются к нему,

Чтобы пристав передохнуть.

О, лучше б было им страдать

Средь волн по милости ветров,

Чем к этой «суше» приставать —

Там злую смерть они найдут.

Пусть от ветров они спаслись —

Опасность бо́льшая грозит,

Ведь моряки, теперь решив,

Что под ногами их песок,

Организуют свой привал,

Не беспокоясь ни о чем,

И развести спешат костер

Чтобы согреться у огня…

Но только Кит почует боль,

Пламенем жарким обожжен,

Как он уходит в глубину,

Погибель морякам неся.

Такое же несчастье ждет

Влюбленных, что свою печаль

Спешат предателям открыть —

Их ждут страданья и позор!

Да разве море – не Любовь?

В открытом море человек

Не может избежать забот

И беспокойства, но зато

В порту находит он покой.

И, будто в море средь ветров,

Отвергнутого мучит боль,

Пока любимая его

Не пустит снова на причал,

Решив любовь свою вернуть.

А сам влюбленный – как корабль,

Тогда значенье моряков —

Пять чувств, что им руководят.

Каким же ветром он гоним?

Да сплетнями и клеветой,

Что отравляют жизнь ему

И неприятности чинят!

Когда тем ветром и грозой

Вконец влюбленный изведен,

Он хочет к берегу пристать,

И тут встречает он Кита

(Предатель – вот, кто – этот Кит).

В простосердечии своем,

Он думает, что Кит хорош,

А тот бесчестен и фальшив,

И открывает человек

Ему и мысли, и дела,

Решив, что Кит их сохранит.

Но лучше бы он подождал,

Покуда ветер сам пройдет,

А не искал себе Кита:

Не утешенье принесет,

Тот Кит – измену и позор!

Ведь как предатель тот поймет,

Что любящий душою чист,

Он тотчас тайну разгласит,

Влюбленного вгоняя в стыд:

Томившая его любовь

Из-за Кита известна всем!

Вот, что влюбенному грозит

Из-за наперсников таких!

Влюбленные должны всегда,

Предусмотрительными быть

И лишь проверенным друзьям

Свои секреты открывать,

Ведь далеко не все верны,

Из тех, кто таковы на вид:

Сам Аристотель утверждал,

Что облик не всегда похож

На сущность, скрытую внутри.

Катон же высказался так:

«Нередко тихая вода

Потока бурного страшней».

Не все то злато, что блестит!

Поэтому, я говорю:

Не надо тайну доверять

Тому, кто Вам едва знаком,

Ведь многие на вид честны,

Внутри ж – коварны и дурны!

А ведь еще бывает так,

Что не желая навредеть

Наперсник тайну разгласит,

Лишь потому, что он решил,

Что тайны вовсе здесь и нет:

Раз не сокрыли от него,

Зачем же от других таить?

Вот, что один знакомый мой,

Проверенный и верный друг,

Однажды мне о том сказал:

«Никак я не могу понять,

Как и зачем мне сохранять

В секрете мысли и дела

Того, кто сам их не хранит

И мне выбалтывает все?»

Я в удивленьи отвечал:

«Как мог ты, будучи умен,

Безумный сей задать вопрос?

Ведь ты прекрасно знаешь сам

Катона мудрые слова,

Что повторил потом Назон:

«Когда терзает сердце грусть

Ты друга верного зови,

Ему открой свою печаль

И сразу же ослабнет боль»?

Так если надо будет вдруг

Мне рассказать про боль мою,

И выбор на тебя падет —

Тебя решу я посвятить

В дела, что от других скрывал,

От матери и от отца,

От братьев, от сестер моих,

Ужели ты решишь, мой друг,

Что должно тайну разболтать?

Напротив! Должен ты ее

Укрыть и бережно хранить,

Ведь оказал тебе я честь,

Когда наперсником избрал.

А он на это говорит:

«Как будет человек чужой

Хранить и укрывать секрет,

Который ты родной семье,

Не станешь открывать, страшась,

Что могут разгласить его?

Да этот первый донесет,

Тебе смертельным став врагом!

Нет, к телу (или ты забыл?)