Бесстрашный рыцарь - [23]

Гай издал рев, но Авиза, не обращая на него внимания, подошла к ведру с водой возле камина. Стоя на коленях, она смыла с рук частицы засохшей крови и тотчас же осознала, что их нечем вытереть. Пришлось вытирать о юбку. Аббатиса не раз пеняла ей на то, что она так поступает, но ведь аббатисе не приходилось иметь дело с этими беспокойными мужчинами.

Когда она попыталась подняться с колен, на ее плечо легла рука Кристиана.

Если он намеревался помочь ей подняться, то его прикосновение оказало прямо противоположное действие. Колени ее внезапно задрожали. Она покачнулась, и ему пришлось крепко обнять ее за талию.

– Может быть, – сказал он, и от его дыхания ее волосы взметнулись, – может быть, тебе следует отказаться от ухода за Гаем? Должно быть, тебе становится дурно от вида крови.

– Нет, это не так.

Она сделала попытку отступить назад, но он ее не выпустил. А возможно, она не слишком сильно старалась высвободиться, потому что могла бы сделать это, применив один из приемов, которым ее научила Нарико.

– Вчера вечером ты чуть не потеряла сознание там, на поляне, да и теперь держишься на ногах не более уверенно, чем новорожденный жеребенок. И оба раза это случилось с тобой при виде его раны.

– Я прекрасно себя чувствую. Пусти меня.

– Нет, не у камина. Ты можешь упасть в огонь.

Он привлек ее к себе и заставил опереться на грудь. Из другого конца комнаты до них донеслось ворчание Гая, когда Болдуин принялся обрабатывать его рану. Авиза не откликнулась на эти звуки. Она должна была все внимание обратить на свое предательское тело, чтобы держать его во власти разума. Одна мысль о возможном прикосновении Кристиана вызывала в ней дрожь.

– Как мой брат?

Этот неожиданный вопрос застал Авизу врасплох, но она сказала себе, что выдержит. Кристиан беспокоился о брате. Она не должна была воображать, что его обуревают чувства, сходные с ее, только потому, что она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его прикосновения, улыбки, глаз...

Следя за тем, чтобы ее голос звучал твердо, она ответила:

– Насколько я могу судить по его ранам, стрела угодила в него, когда он обернулся.

– Значит, он стоял в этот момент боком?

– Да, и хорошо, что это произошло, когда мы убегали.

Губы его сжались в одну прямую линию, будто он старался удержаться от высказывания, которое просилось наружу. И он процедил сквозь стиснутые зубы:

– Слову «убегали» я предпочел бы любое другое.

– Нет ничего дурного в том, чтобы отступить, когда на тебя нападает много врагов.

– Но и хорошего в этом тоже ничего нет.

Она кивнула:

– Согласна, но ты должен признать, что нет никакой доблести в том, чтобы умереть без всякого смысла.

– Должен?

Он прижал руку к груди и наклонился к ней.

Нет, она не должна допустить, чтобы его необузданная мужественность снова лишила ее разума и сил. Вскинув подбородок, Авиза отважно встретила его взгляд.

– Если не хочешь, чтобы тебя сочли глупцом.

– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь так называл тебя, Авиза.

– Я такого не припоминаю.

Выражение его лица смягчилось, и он рассмеялся:

– Приму это как предостережение.

– Мудро с твоей стороны.

– И тебе следует быть не менее мудрой, – сказал он, приподнимая ее лицо за подбородок, – и помнить, что ты согласилась подчиняться мне на пути к де Соммервилю и освобождению твоей сестры.

– Угрожать мне – пустая потеря времени.

– Это потому, что ты думаешь, будто можешь одолеть меня своим маленьким мечом?

У Авизы возникло искушение сказать ему, что она уверена в своем оружии, но она тотчас же вспомнила о роли беспомощной женщины, нуждающейся в поддержке отважного рыцаря. Хотя эти слова и были горькими, она их произнесла:

– Потому, что я никогда бы не забыла о своем обязательстве, данном ради спасения...

– Как зовут твою сестру?

– Мавиза.

Она назвала имя одной из сестер аббатства Святого Иуды, которой было суждено сыграть роль похищенной сестры.

– Мавиза и Авиза? Эти имена очень похожи.

– Оба этих имени, – ответила она, – происходят от имени нашей прапрабабушки, и мы польщены тем, что носим имя столь достойной женщины. А лорд Уэйн стремится обесчестить это имя. Он доказал, что способен на все, лишь бы унизить нашу семью. Даже убить людей моего отца и похитить невинную деву.

Его пальцы нежно погладили ее щеку.

– Он заплатит за свои преступления, Авиза. Ты ведь мне веришь, не так ли?

– Я поверила в свое везение, когда встретила тебя.

Она сжала его руку в запястье, но вместо того чтобы отвести ее от своего лица, медлила, наслаждаясь щекотным прикосновением жестких волосков. Она позволила себе потонуть в его жарком взгляде, и их дыхание стало одинаково быстрым и порывистым.

– Это твое, – сказал он едва слышно.

– Это?

Она не поняла, имеет ли он в виду свою руку, взгляд или дыхание. В последнем она особенно нуждалась, потому что, кажется, забыла, как дышать самостоятельно.

Он вручил ей нож.

– Он не принадлежит никому из нас. Поэтому я подумал, что он твой. Ты так хорошо вооружена, Авиза, что я начинаю понимать, как тебе удалось избежать участи остальных членов твоей семьи.

Проклятие из другого конца комнаты нарушило чары их единения. Кристиан выпустил ее и, хромая, направился к кровати. Авиза поднялась на ноги и спрятала нож в ножны под одежду.