Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино - [65]

Галлафент также предлагает провести аналогию между «Убить Билла» и «Волшебником из страны Оз» (1939). В конце концов страна Оз — сказочный край, в то время как Канзас — серая и весьма унылая реальность. И хотя Канзас в классическом фильме «Волшебник из страны Оз» изображен в серо-коричневых тонах, все-таки он является домом для Дороти, а, как говорится в фильме, «нет места лучше дома». В дилогии «Убить Билла» Черная Мамба, как и Дороти, вполне волшебным образом путешествует на остров Окинава, затем в Токио, посещает дом Пэй Мэя в Китае и даже наведывается в Мексику. Кроме того, она постоянно перемещается и по стране. Откуда у нее средства и возможности менять автомобили? Во втором томе сутенер Эстебан замечает, что она больше не ездит на украденной «шмаровозке». Во всех местах, которые находятся за пределами Соединенных Штатов, ей предстоит либо сражаться с кем-то, либо следовать определенным ритуалам, либо чему-то обучаться, либо терпеливо ожидать, либо учтиво общаться с определенно неприятными ей людьми. Как говорит Галлафент, в дилогии «Убить Билла» деньги не выполняют ту же функцию, которую выполняли в предыдущих фильмах Тарантино. Кажется, Беатрис Киддо вообще не заботится о бытовых вещах. В аэропорту она просто говорит: билет до Окинавы, а потом — билет до Токио. Мы не знаем, откуда она взяла заграничный паспорт, как получала визы, если вообще получала, и т. д. Ее путешествия и возможности совершенно чудесны. Определенно это новая часть вселенной Тарантино. К слову, во втором томе «Убить Билла» деньги все же появляются, но они, во-первых, оттеняют образ владельца стриптиз-клуба Ларри (Ларри Бишоп), где валяются пачками рядом с наркотиками, а во-вторых, измеряют ценность бренда Хаттори Ханзо: хотя его мечи бесценны, Бадд готов продать один из них за миллион долларов.

Исследователь считает, что в целом Черная Мамба действует в соответствии с двумя импульсами, от которых зависит повествование обеих частей: «То есть это стремление к возмездию (привнести в мир экстраординарное насилие, которое будет работать в вашу пользу) и необходимость признать существование обычного мира (в котором живут дочери и матери, мир Ники [дочь Верники. — А. П.]), в который вы, вероятно, можете захотеть вернуться»[242]. Однако получается, что для Галлафента все насилие в фильме является чрезмерно брутальным. Например, он отмечает, что то, что Окровавленная невеста знает об О-Рэн Ишии, то есть об истоках ее карьеры, — это то, как Мамба воображает себе или хотела бы показать нам чьими-то глазами историю насилия и мести молодой девушки. И правда, зачем в полноценном фильме, в котором и без того цветное изображение сменяется на черно-белое, еще и вставка в виде аниме? Видимо, так сделано потому, что это те отрывки повествования, в которых Беатрис не могла появиться (детство О-Рэн) или еще не может появиться (карьерное восхождение О-Рэн)? Конечно, это могло быть обусловлено тем соображением, что сцену, в которой маленькая девочка убивает педофила, лучше не показывать в «реальном виде», но, кажется, другое объяснение более интересное. Жестокость в истории О-Рэн слишком брутальная. Это тот момент, когда графическое насилие встречается с настоящим, «мифическое» с «идиоморфическим», и, чтобы как-то сгладить момент настоящей агрессии, которую труднее пережить психологически, история О-Рэн рассказывается в жанре аниме. Если посудить, вторая часть истории представлена уже в традиционном кинематографическом виде. На том же основании Галлафент сравнивает Окинаву и Токио. Первое место — спокойное традиционное общество, где царит мир (Ханзо почти тридцать лет не делает мечи), возможен дружеский юмор и где японцы рады видеть туристов. Второе — красивый, но чрезмерно жестокий город, в котором опасные якудза развлекаются в ресторанах, место сексуально объективированных школьниц (Гого — телохранитель О-Рэн — образ традиционной японской школьницы из аниме и многих фильмов), где возможна настоящая кровавая резня. Точно так же во втором томе столкнутся между собой американская городская и провинциальная культуры.

Если в первом фильме действие происходит на Востоке (Япония), то во втором — в Америке (США и Мексика, Китай возникает лишь во флешбэке). Поэтому, обсуждая второй том «Убить Билла», Галлафент ожидаемо концентрируется на фигурах и образах американца, одним из ярких представителей которого является Бадд. Мир Бадда для Галаффента — часть вселенной старого, деревенского Запада. Иронично, что Нама называет Бадда «символом американских грубых гендерных предрассудков» и «расового шовинизма»[243]. В целом это мир, в котором мы встречаем знакомый нам кинематографический Запад: изолированная часовня (репрезентируемая в черно-белых тонах), изношенная, бесплодная земля, на которой живет Бадд[244]. Одним словом, Бадд символизирует старый Запад, который все больше теснится новым Западом. Так, Бадд живет в пустыне, в скромном трейлере, работает вышибалой в стриптиз-клубе, в его обязанности также входит прочищать туалет, который «опять засорился, и там повсюду плавает дерьмо». У Бадда есть ковбойская шляпа, от которой ему рекомендует избавиться его работодатель, а еще двуствольное ружье. Однако даже старый Запад превосходит Японию. Бадд напоминает нам сразу два образа охотника: это человек с ружьем или дробовиком и человек, который убивает одним выстрелом, — обычно хорошо нацеленным копьем или смертоносной винтовкой