Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино - [52]

Шрифт
Интервал

. Все это делает картину в целом целомудренной с точки зрения визуального ряда, несмотря на то что существенная часть действия происходит в стриптиз-баре, но предельно вызывающей, трансгрессивной с точки зрения диалогов. Фирменный жест Тарантино.

«Ты видел, чтобы психи взрывались от солнечного света?»

В своей статье «Хаотичный текст и садовская аудитория: нарративные трансгрессии современных культовых фильмов», посвященной фильму «От заката до рассвета», Хавье Мендик и Грэм Харпер отмечают, что про это кино можно говорить тремя способами. Первый — это просто критиковать фильм, не находя в нем ничего интересного. Второй, «более плодотворный», — интерпретировать его как произведение постмодернизма. И третий — это прочитывать его с позиции философии Маркиза де Сада, что и делают авторы[200]. Конечно, Сад — это не то же самое, что Агамбен, но, мне кажется, что это даже менее плодотворный путь обсуждать кино, чем описывать его как постмодернистское. Впрочем, от того, что оно таковое, Мендик и Харпер не отказываются. И все же это вчитывание философии в фильм вряд ли может сказать что-то о самом фильме. И так как я анализирую фильмы Тарантино с позиции исследователя, а не теоретика, то я обращусь к теме репрезентации вампиров в картине «От заката до рассвета». Тем более что для Тарантино это был первый официальный хоррор.

Но если о сексуальности вампиров кино не говорит ничего нового, то говорит ли оно что-то новое о вампирах вообще? В картине «От заката до рассвета», например, есть элементы blaxploitation (участие Фреда Уильямсона отсылает к его многочисленным персонажам из фильмов 1970-х), но это не вампирский blaxploitation-фильм типа «Блакула» (1972), «Кричи, Блакула, кричи» (1973), «Ганжа и Хесс» (1973) и др. Кроме того, кино предельно далеко от артхаусных фильмов типа «Дочери тьмы» (1971) или грайндхауса наподобие «Вампирши-лесбиянки» (1971), посвященных темам альтернативной вампирской сексуальности. Оно не похоже на громкие экшен-фильмы типа трилогии «Блэйд» (1998), «Другой мир» (2003) или «Ван Хельсинг» (2004). Наконец, в этом фильме вампиры не репрезентируют «другого»/«иного» — сексуальное («Интервью с вампиром» (1994)) или расовое («Отродье» (2001)) меньшинство или же всевозможных маргиналов — сумасшедшие («Мартин» (1976), «Поцелуй вампира» (1998)) или наркоманы («Привычка» (1995)). Вампиры в этом фильме — это просто вампиры.

Иными словами, вампиры из фильма «От заката до рассвета» не привносят ничего нового в образ экранного вампира. Вампиры в этом кино относительно традиционные. Во-первых, они все еще хищники, их не «очеловечивают». Во-вторых, вампиры все еще остаются в религиозном, а не в научном дискурсе: начиная с «Блэйда» и даже чуть раньше про вампиров в кино говорят в категориях вируса, болезни, технологии и в целом науки. В-третьих, это один из последних фильмов, в которых вампиры все еще могут трансформироваться в других существ. В частности, все они обращаются в летучих мышей, а некоторые могут превращаться в чудовище, что-то среднее между волком и крысой, — явная отсылка, с одной стороны, к фильмам про оборотней, а с другой — неявная к «Ночи страха» (1985) Тома Холланда, в котором вампир мог превратиться в волка (весьма неконвенциональный ход для жанра).

Однако «От заката до рассвета» — это не фильм про вампиров, но традиционное для Тарантино упражнение в создании новых жанров. Исследователь массовой культуры Джеффри Уайнсток считает, что «вампирское» кино в какой-то момент стало супержанром. То есть вампирская тематика вступает в связь с комедией, триллером, боевиком, любовными историями и даже вестерном. В таком свете получается, что происходит «вампиризация» всех других жанров. Вампиры могут быть героями, антигероями или жертвами; вампирское кино может быть крупнобюджетным, артхаусом или относиться к категории B[201]. Уайнсток анализирует в своей книге очень много фильмов — известных и не очень, но ограничивается лишь упоминанием франшизы (у фильма было два продолжения, выпущенных сразу на видео, а впоследствии и сериал) от «Заката до рассвета», сказав, что в фильме представлены уродливые мексиканские вампиры. Дело в том, что «От заката до рассвета» в этом отношении немного выбивается из общей картины «вампиризации» других жанров.

То, что «От заката до рассвета» с трудом поддается анализу как вампирское кино, свидетельствует также исследование Стэйси Эббот «Целлулоидные вампиры». Например, такие фильмы, как «С наступлением тьмы» (1986) Кэтрин Бигелоу и «Вампиры» (1998) Джона Карпентера, совмещают в себе конвенции жанров вестерна и вампирского кино. Таким образом, вампиры в этих фильмах попадают в жанр вестерн и действуют по правилам скорее вестерна, нежели вампирского кино. Поэтому в действительности имеет место то, что Уайнсток назвал «вампиризацией жанра». Эббот подробно разбирает все возможные вампирские фильмы, но «От заката до рассвета» опять же удостаивается лишь нескольких упоминаний в череде картин, о которых она говорит, чтобы подтвердить свой тезис. Однако, что любопытно, она упоминает «От заката до рассвета» в контексте обсуждения «С наступлением тьмы» и «Вампиров». Эббот отмечает, что первый — это «готический вестерн». Относительно же второго пишет, что Джон Карпентер сознательно делал свой фильм таким же, как картины Говарда Хоукса, Серджио Леоне и Сэма Пеканпа, то есть это тоже вестерн. И, таким образом, «в „Вампирах“ Джона Карпентера Влад Цепеш встречается с „Дикой бандой“»


Еще от автора Александр Владимирович Павлов
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой.


Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»

Не так давно телевизионные сериалы в иерархии художественных ценностей занимали низшее положение: их просмотр был всего лишь способом убить время. Сегодня «качественное телевидение», совершив титанический скачок, стало значимым феноменом актуальной культуры. Современные сериалы – от ромкома до хоррора – создают собственное информационное поле и обрастают фанатской базой, которой может похвастать не всякая кинофраншиза. Самые любопытные продукты новейшего «малого экрана» анализирует философ и культуролог Александр Павлов, стремясь исследовать эстетические и социально-философские следствия «сериального взрыва» и понять, какие сериалы накрепко осядут в нашем сознании и повлияют на облик культуры в будущем. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Расскажите вашим детям

Многие используют слово «культовый» в повседневном языке. Чаще всего этот термин можно встретить, когда речь идет о кинематографе. Однако далеко не всегда это понятие употребляется в соответствии с его правильным значением. Впрочем, о правильном значении понятия «культовый кинематограф» говорить трудно, и на самом деле очень сложно дать однозначный ответ на вопрос, что такое культовые фильмы. В этой книге предпринимается попытка ответить на вопрос, что же такое культовое кино – когда и как оно зародилось, как развивалось, каким было, каким стало и сохранилось ли вообще.


Рекомендуем почитать
«Сельский субботний вечер в Шотландии». Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова

«Имя Борнса досел? было неизв?стно въ нашей Литтератур?. Г. Козловъ первый знакомитъ Русскую публику съ симъ зам?чательнымъ поэтомъ. Прежде нежели скажемъ свое мн?ніе о семъ новомъ перевод? нашего П?вца, постараемся познакомить читателей нашихъ съ сельскимъ Поэтомъ Шотландіи, однимъ изъ т?хъ феноменовъ, которыхъ явленіе можно уподобишь молніи на вершинахъ пустынныхъ горъ…».


Доброжелательный ответ

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


От Ибсена к Стриндбергу

«Маленький норвежский городок. 3000 жителей. Разговаривают все о коммерции. Везде щелкают счеты – кроме тех мест, где нечего считать и не о чем разговаривать; зато там также нечего есть. Иногда, пожалуй, читают Библию. Остальные занятия считаются неприличными; да вряд ли там кто и знает, что у людей бывают другие занятия…».


О репертуаре коммунальных и государственных театров

«В Народном Доме, ставшем театром Петербургской Коммуны, за лето не изменилось ничего, сравнительно с прошлым годом. Так же чувствуется, что та разноликая масса публики, среди которой есть, несомненно, не только мелкая буржуазия, но и настоящие пролетарии, считает это место своим и привыкла наводнять просторное помещение и сад; сцена Народного Дома удовлетворяет вкусам большинства…».


«Человеку может надоесть все, кроме творчества...»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Киберы будут, но подумаем лучше о человеке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.