Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино - [27]

Шрифт
Интервал

На самом деле в мире «Криминального чтива» женщинам отводится не такое уж почетное место. Джоди, героиня Розанны Аркетт, сколь бы дерзкой ни была (несколько раз она предъявляет мужу претензии), остается женщиной Лэнса, хозяина дома. Очень ленивого, но все же хозяина. Так, когда дело не терпит отлагательств, он велит ей принести необходимые вещи для спасения Миа, а та послушно исполняет. Другая девушка, которая живет (гостит?) в доме Лэнса, фактически никак себя не проявляет, оставаясь лишь пассивным наблюдателем происходящего. Кстати, обратим внимание на то, что все три женских персонажа в новелле «Винсент Вега и жена Марселаса Уолеса» в итоге оказываются в доме Лэнса. Девушка Бутча Кулиджа Фабиан хотя и имеет на него влияние, тем не менее пасует перед его гневом, когда тот не может сдержать мужские эмоции. Несмотря на то что Бутч не против «доставить ей оральное наслаждение», он продолжает доминировать в отношениях. Другая «женщина Бутча» — таксистка, которая подвозит его, когда он сбегает после выигранного матча. Она довольно самоуверенная и, можно сказать, флиртует с Бутчем. И если бы Бутч так хладнокровно не разговаривал с ней, мы бы всякое могли себе надумать. Собственно говоря, Эсмеральда появляется тогда, когда мы еще не увидели Фабиан, и если вдруг смотрим фильм в первый раз, то вправе предположить, что между этими персонажами может что-то произойти. Если угодно, Эсмеральда самая сильная и независимая женщина вселенной «Криминального читива», в то время как другие женские образы остаются «чьими-то женщинами». Во-первых, Эсмеральда живет сама по себе, а во-вторых, у нее довольно мужская профессия — таксистка, которая, и это в-третьих, работает по ночам. Кстати, в этом эпизоде можно было бы обнаружить перекличку с фильмом «Таксист» Мартина Скорсезе. Ведь и главный герой картины Скорсезе работал по ночам в злосчастных районах и каждое утро смывал с заднего сиденья автомобиля следы спермы, а иногда — кровь. В конце концов к Эсмеральде тоже подсаживается опасный пассажир (перед тем как Бутч сядет к ней в машину в боксерском халате, она прослушает по радио новости, в которых сообщалось о том, как боксер Кулидж убил на ринге боксера Уилсона), который оставляет ей щедрые чаевые, чтобы, если вдруг кто-то спросит, она ответила, что подвозила трех хорошо одетых и подвыпивших мексиканцев.

Конечно, не стоит забывать о таких персонажах, как мать маленького Бутча или Бонни. Обе они — эпизодические героини, которых нам даже не показывают. И обе они, кстати, выполняют функцию матерей. Но если мать Бутча — это буквально мать, то Бонни — та взрослая женщина, возвращения которой так боятся «нашкодившие мальчишки», стараясь поскорее прибрать беспорядок. Бонни работает по ночам и, как можно догадаться, заставляет считаться со своим мнением мужа. Более того, она покупает дешевый кофе, и Джимми, вместо того чтобы попросить ее покупать хороший кофе, вынужден делать это сам. И все же она остается женой своего мужа. Доминирующей, но женой. Кстати, в том же самом положении, что и Джимми, находится Джулс: «Моя подружка вегетарианка, а это означает, что и я практически вегетарианец». В данном случае Джулс, Винсент и Джимми — это, конечно, дети.

Наконец, миссис Миа Уоллес. Миа — приложение к своему мужу. Неслучайно первая новелла фильма называется «Винсент Вега и жена Марселаса Уоллеса». Всего лишь «жена». Миа дает понять Винсенту, что оба они находятся в подчиненном положении, но вместе с тем она — в более привилегированном: «Марселас, мой муж и твой босс, велел тебе развлекать меня». И теперь мы можем задать несколько вопросов, которые неизбежно возникают тогда, когда мы начинаем задумываться над ситуацией. Неужели жене мафиозного босса настолько нечего делать, что он вынужден дать задание одному из своих подчиненных развлекать ее? А как же подруги? И почему не провести вечер дома? Не насладится одиночеством, пока муж отлучился по делам? Зачем Марселасу просить Винсента развлечь свою жену? Неужели он не понимает, что тем самым создает хоть гипотетическую и весьма маловероятную, но все же пикантную ситуацию, в которой Миа может изменить ему? Почему, например, не попросить «посидеть» с Миа мистера Вульфа? Он слишком занятой или дорого берет? Тогда Джулс, хотя по хронологии событий уже и ушел на пенсию, завязав с криминалом, мог бы выручить босса — убивать же в этом деле никого не надо. В конце концов Джулс узнает о том, что Винсент ведет куда-то на ужин миссис Уоллес от самого Винсента, то есть Марселлас обратился к Винсенту с просьбой еще до того, как Джулс ушел из «бизнеса». Или Джулс весь вечер ей будет цитировать Книгу пророка Иезекииля и, чего доброго, застрелит, если войдет в раж? Но позвольте, он, по крайней мере, знает, что такое «пилот» (в котором играла Миа), и даже смотрел «Счастливые дни» и «Кунг-фу». Единственное, чем выгодно отличается Винсент от других подчиненных Уоллеса, так это тем, что он побывал в Европе и может рассказать Миа, как во Франции называют четырехфутовый бургер. Впрочем, этим своим преимуществом он не пользуется. И как бы то ни было, каждый раз, когда мы видим Миа в компании ее мужа, мы понимаем, что она — послушная жена. И причем абсолютно не роковая женщина, что, между прочим, подтверждает тезис, что «Криминальное чтиво» не имеет никакого отношения к неонуару.


Еще от автора Александр Владимирович Павлов
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой.


Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»

Не так давно телевизионные сериалы в иерархии художественных ценностей занимали низшее положение: их просмотр был всего лишь способом убить время. Сегодня «качественное телевидение», совершив титанический скачок, стало значимым феноменом актуальной культуры. Современные сериалы – от ромкома до хоррора – создают собственное информационное поле и обрастают фанатской базой, которой может похвастать не всякая кинофраншиза. Самые любопытные продукты новейшего «малого экрана» анализирует философ и культуролог Александр Павлов, стремясь исследовать эстетические и социально-философские следствия «сериального взрыва» и понять, какие сериалы накрепко осядут в нашем сознании и повлияют на облик культуры в будущем. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Расскажите вашим детям

Многие используют слово «культовый» в повседневном языке. Чаще всего этот термин можно встретить, когда речь идет о кинематографе. Однако далеко не всегда это понятие употребляется в соответствии с его правильным значением. Впрочем, о правильном значении понятия «культовый кинематограф» говорить трудно, и на самом деле очень сложно дать однозначный ответ на вопрос, что такое культовые фильмы. В этой книге предпринимается попытка ответить на вопрос, что же такое культовое кино – когда и как оно зародилось, как развивалось, каким было, каким стало и сохранилось ли вообще.


Рекомендуем почитать
Импровизатор, или Молодость и мечты италиянского поэта. Роман датского писателя Андерсена…

Рецензия – первый и единственный отклик Белинского на творчество Г.-Х. Андерсена. Роман «Импровизатор» (1835) был первым произведением Андерсена, переведенным на русский язык. Перевод был осуществлен по инициативе Я. К. Грота его сестрой Р. К. Грот и первоначально публиковался в журнале «Современник» за 1844 г. Как видно из рецензии, Андерсен-сказочник Белинскому еще не был известен; расцвет этого жанра в творчестве писателя падает на конец 1830 – начало 1840-х гг. Что касается романа «Импровизатор», то он не выходил за рамки традиционно-романтического произведения с довольно бесцветным героем в центре, с характерными натяжками в ведении сюжета.


Кальян. Стихотворения А. Полежаева. Издание второе

«Кальян» есть вторая книжка стихотворений г. Полежаева, много уступающая в достоинстве первой. Но и в «Кальяне» еще блестят местами искорки прекрасного таланта г. Полежаева, не говоря уже о том, что он еще не разучился владеть стихом…».


<Примечание к стихотворениям К. Эврипидина> <К. С. Аксакова>

«…Итак, желаем нашему поэту не успеха, потому что в успехе мы не сомневаемся, а терпения, потому что классический род очень тяжелый и скучный. Смотря по роду и духу своих стихотворений, г. Эврипидин будет подписываться под ними разными именами, но с удержанием имени «Эврипидина», потому что, несмотря на всё разнообразие его таланта, главный его элемент есть драматический; а собственное его имя останется до времени тайною для нашей публики…».


Стихотворения М. Лермонтова. Часть IV…

Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. Основным объектом критики являются здесь отзывы о Лермонтове О. И. Сенковского, который в «Библиотеке для чтения» неоднократно пытался принизить значение творчества Лермонтова и дискредитировать суждения о нем «Отечественных записок». Продолжением этой борьбы в статье «Русская литература в 1844 году» явилось высмеивание нового отзыва Сенковского, рецензии его на ч. IV «Стихотворений М. Лермонтова».


Сельское чтение. Книжка первая, составленная В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким. Издание четвертое… Сказка о двух крестьянах, домостроительном и расточительном

«О «Сельском чтении» нечего больше сказать, как только, что его первая книжка выходит уже четвертым изданием и что до сих пор напечатано семнадцать тысяч. Это теперь классическая книга для чтения простолюдинам. Странно только, что по примеру ее вышло много книг в этом роде, и не было ни одной, которая бы не была положительно дурна и нелепа…».


«Сельский субботний вечер в Шотландии». Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова

«Имя Борнса досел? было неизв?стно въ нашей Литтератур?. Г. Козловъ первый знакомитъ Русскую публику съ симъ зам?чательнымъ поэтомъ. Прежде нежели скажемъ свое мн?ніе о семъ новомъ перевод? нашего П?вца, постараемся познакомить читателей нашихъ съ сельскимъ Поэтомъ Шотландіи, однимъ изъ т?хъ феноменовъ, которыхъ явленіе можно уподобишь молніи на вершинахъ пустынныхъ горъ…».