Беспризорник Кешка и его друзья - [45]

— Сними, ты чо, сам окоченеешь.

Но Ванька пригрозил ему кулаком:

— Я вот тебе сниму! Отогреешься, потом я надену.

А морозный ветер пронизывал его до костей. Надо было что-то делать, куда-то идти. Но куда?

Прошло еще несколько томительных минут.

Корешок, прыгая в Ванькиной тужурке, как в халате, жалобно спросил:

— Чо мы топчемся на одном месте? Ну, пошли!

Кешка, не поднимая головы, стоял мрачный и озабоченный. Он старался не смотреть в глаза товарищам и лихорадочно думал, где отогреться.

— Братва, пошли на «Зеленку»! — крикнул он.

«Зеленкой» в городе называли сад «Зеленый Остров», расположенный на окраине. Беспризорники знали этот сад хорошо, каждый из них летом не раз побывал там, перебираясь вброд через журчащую речушку. В зимнее время «Зеленый Остров» был совершенно необитаем. Поэтому-то ребята с недоумением посмотрели на Кешку, когда он предложил идти на «Зеленку» и устроиться там на ночлег.

— Под кустами, что ли, пристроиться? — недоверчиво сказал Ванька.

— Зачем под кустами? Мы заберемся в ресторан, на кухню. А там затопим печку. — Кешка нашарил в кармане спички и глубже нахлобучил шапку. — И будем посиживать, как китайские… — ветер сыпанул ему в лицо снег, он отвернулся, — как китайские императоры. Пошли, братва?!

4

Беспризорники часто теряли дорогу, петляли, но упорно продвигались вперед. Сперва они хотели пробраться на «Зеленку» по льду речки, но потом зашли на мост, соединявший остров с городом. На мосту ветер дул еще сильнее. Вьюга словно злилась, что не смогла сломить упорство детей.

Корешок решительно остановился и сбросил Ванькину тужурку.

— Одевай.

Ванька, еле попадая зубом на зуб, натянул ее, но он так продрог, что тепла не почувствовал.

Поплутав по заснеженным аллеям сада, ребята вышли к ресторану.

— Так и знал, что двери забиты, — сказал Лу.

— В окно надо! — предложил Ворон, притопывая от холода ногами.

Не долго думая, Кешка ударил по стеклу, потом вынул из рамы застрявшие осколки, чтобы не порезаться, и полез на разведку. Сразу забраться ему не удалось, окно было высоко от земли. Тогда Ванька подставил спину, и Кешка, просунув в окно плечи, перевалился внутрь ресторана.

Остальные трое, с нетерпением ожидая сигнала, жались к стене.

— Чо он так долго? Как за смертью, — не терпелось Корешку. Он становился на цыпочки, стараясь заглянуть в разбитое окно.

Вскоре ребята увидели, как внутри ресторана вспыхнул небольшой огонек свечи, а еще через минуту услышали радостный голос Кешки:

— Подавайте сюда Корешка! Живо!

Лу и Ванька подхватили мальчишку, протолкнули его голову в разбитое окно. Кешка принял Корешка и втащил в помещение. Затем при помощи Ваньки влез и Лу и последним — Ванька.

Огонек тускло освещал пустое помещение, запорошенных снегом детей. По заиндевевшим стенам заходили их тени. Между столов и стульев мальчики прошли к открытой двери, ведущей в кухню. По сравнению с улицей здесь был рай: ни ветра, ни Снега. Им показалось, что на кухне тепло. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Друзья по-прежнему переступали с ноги на ногу и стучали зубами.

Лу растерянно осматривался, Ворон топтался на одном месте, растирал руки и все чаще и чаще покашливал.

Кешка подошел к печи, открыл дверку, заглянул внутрь. Затем приволок пару стульев, сломал их, положил обломки в печь, подсунул снизу старую газету «Уссурийский край» и зажег. Блики огня запрыгали на лицах детей. Обломки стульев горели плохо — тянуло дымом. Но ребята теснились около дверцы. Корешок снял ботинок и заметил со вздохом:

— Было бы гусиное сало, помазать бы обмороженную пятку.

— А я бы сало лучше съел… — сказал Лу. — А пятку лучше зализать.

Беспризорники впервые за этот день засмеялись. Наконец-то они убежали от колчаковской полиции и нашли пристанище. Ребята плотно закрыли кухонную дверь и раздаточное окно, сломали пустой ящик и подложили в печку дров. Скоро на кухне стало по-настоящему тепло. Дрова разгорелись так, что из печки послышался гул.

Корешку, верившему в ведьм и домовых, показалось, что ведьма, шевеля отвисшими, как у старой лошади, губами, с длинными космами, с клюкой спускается по трубе, шурша жесткой метлой. Он притих, молчал, пытаясь не подавать вида, что боится, но заметно прижался к Ваньке и, не отрывая глаз, косился на трубу.

— Кхе-кхе… Кхе-кхе!.. — закашлялся Ванька и обратился к товарищам: — А как могла полиция пронюхать о нашем «Ковчеге»?

— Как-то пронюхали, сволочи, — отозвался Кешка.

Беспризорники погрузились в невеселые размышления.

— Матрос сказывал, что партизаны скоро придут. Тогда всех беляков расшвыряют. Вот жизнь когда будет! Тогда уже мы носы позадираем перед маменькиными сынками, — заговорил Кешка, расчесывая пальцами темные густые волосы. — Полицию камнями забросаем.

— Дошлый, тебе нужно сидеть в ночлежке и не вылезать на улицу, а то полиция быстро сцапает, — прервал его рассуждения Лу.

— Мы будем еду сами промышлять. А ты, Дошлый, сиди в ночлежке, как Ленька говорит, и не показывай носа на улицу. А то и правда поймают, — поддержал Ванька. — Нас, наверно, полиция еще не знает, мы и будем тебя подкармливать.

— Ладно, братва. Еще несколько дней посижу. Сейчас вся полиция на ногах, рыскают, как волки, — согласился Кешка. Он потянул носом воздух и заметил: — Кухня есть, а вот жратвой не пахнет. Эх, картошки бы поесть жареной!