Беспризорник Кешка и его друзья - [44]

Штабс-капитан был суеверен, мнителен, и намек на плохую примету его расстроил.

Вальс кончился, Августа Николаевна ушла распорядиться по хозяйству, а штабс-капитан, чувствуя себя несчастным, мрачно подошел к камину и уставился на огонь ничего не видящими глазами. Здесь и разыскал его Жорж, сообщив, что в прихожей ждет Хватов.

Хватов огляделся и сказал:

— Господин Осечкин, я только что со своей заимки. Есть новости о партизанах. У них новые силы. Захватили на днях японский пулемет.

Осечкин пришел в себя.

— Мы выступаем рано утром, как договорено. Вы лично проведете отряд к их логову! Учтите, буран замел все тропы. Как бы нам самим не влопаться!

— Да разве мне впервой? — проговорил Хватов. — Господи, я с детства все эти места знаю. Им и в голову не придет, что мы в такую непогоду выступим. А потом рассчитаемся и с мужиками, чтобы не помогали партизанам.

— Ладно. Рассчитаемся и с теми и с другими. А вы уходите сейчас. Отдыхайте. И я тоже уйду.

«Как же уехать, не попрощавшись с хозяйкой?» — подумал Осечкин, вернувшись в гостиную. Но Градобоевой поблизости не было, и он окликнул бойскаута:

— Жорж, подойди, дружок, сюда! Я сейчас должен уехать. Служба! Передай, дружок, Августе Николаевне: прошу извинения, что уехал не прощаясь. Ты это сделаешь, Жорж?

— Не забуду.

— Ну, я поехал! — Осечкин пошел одеваться.

2

Буран набирал силу.

Ребята все чаще теряли из виду друг друга и не заметили, как отстал Корешок.

У Лу замерзли ноги, и он тоже начал отставать. Когда ветер невыносимо дул в лицо, он отворачивался в сторону, нагибая голову. Но это мало помогало. Лу остановился, перевел дух и решил подождать Корешка. Тут на него налетел Ванька — у него сдуло с головы фуражку, и он кинулся ее догонять. От холода у Ваньки стучали зубы. Отыскав фуражку, он пытался вытряхнуть набившийся в нее снег, но потом махнул рукой да так и надел.

— Ты что стоишь? — спросил он Лу, стараясь перекричать ветер.

— Корешка жду.

— А где он?

— Откуда я знаю?..

— У тебя побелел нос, — сказал Ванька.

— Что-о?

Ванька повторил громче, но, поняв, что приятель опять его не расслышал, ткнул пальцем в обмороженную часть лица рукой, показал, что нужно делать.

В глазах у Лу была растерянность, он неуверенно и вяло тер варежкой нос, щеки и тихо всхлипывал. Ванька оставил Леньку и побежал догонять Кешку.

Кешку он нашел у забора и крикнул ему, что потерялся Корешок. «Надо было его в середину поставить», — с тревогой подумал Кешка.

Пришлось поворачивать обратно.

Кешка поплотнее натянул шапку, поглубже запрятал пальцы в рукава. Ванька, съежившись в три погибели, покорно двинулся за ним.

С трудом продвигаясь против ветра, они дошли до Лу. Тот стоял, прислонившись к воротам, и, весь дрожа, дожидался Корешка.

— Ну, что? — спросил Кешка. — Когда он отстал?

Ленька только развел закоченевшими руками. Ребята принялись звать Корешка, но вместо ответа слышали лишь свист ветра и скрип сорванной с нижней петли калитки.

— Около какого дома ты его видел в последний раз? — спросил Ванька.

Лу ответил не сразу. Он подумал и, не желая вытаскивать рук из карманов, показал головой на ближнее здание. Ребята пошли вперед. Несколько раз Кешка останавливался и опять принимался безрезультатно кричать в темноту:

— Ко-ре-шок! Ко-ре-шок!

От замыкания электрических проводов на миг озарился фасад дома, на головы мальчиков посыпались искры. Неподалеку упал с крыши лист гофрированного цинка, сорванный ветром.

В это время Кешка дернул Ваньку за рукав.

— Смотри, сугроб шевелится!

Кешка быстро разметал снег и крикнул радостно.

— Корешок!

Это был действительно Корешок, весь засыпанный снегом. Он так и остался сидеть на корточках возле кирпичного здания, прикрыв лицо длинными рукавами.

— Корешок, вставай! — Кешка схватил его за шиворот, пытаясь приподнять.

К Кешке присоединились Ленька и Ванька. Кое-как они растормошили задремавшего Корешка. Ребята заметили, что у него побелели щеки и нос, и, не сговариваясь, стали тереть его лицо снегом.

Корешок сперва хныкал, потом плакал, говоря, что они протрут ему кожу. Наконец Кешка решил, что тереть больше не надо.

— Вставай. Пойдем! — приказал он.

— Не пойду. Чо, ботинок каши просит! И пятка замерзла, и весь я промерз.

Кешка на мгновение задумался. Тащить Корешка силой они не могли: у всех мерзли руки. Поэтому он пошел на хитрость:

— Дурак, полиция сюда идет! Бежать надо, понял?!

Это сообщение подействовало на Корешка, придало ему сил. При помощи ребят он, пошатываясь, встал на ноги; его бил озноб.

— А куда пойдем? Чо полиция делала в ночлежке?

— Шуровали. Искали листовки партизанские. Теперь нас ищут. А ты всех подводишь. Из-за тебя и всех заграбастают. Пошли!

3

Ребята ничего не видели уже в нескольких шагах. Они зашли за угол дома, где не так сильно дул ветер, и молча прижались друг к другу. Кто переступал с ноги на ногу, кто дыханием пытался согреть озябшие руки, кто тер щеку, нос или подбородок.

Напротив сквозь ставни в окнах гостиницы пробивались узкие полоски света.

— Замерз. Идемте, чо мы стоим? — жалобно бормотал Корешок. — Замерз… — Он в отчаянии готов был опять присесть тут же около забора.

Тогда Ванька негнущимися пальцами расстегнул свою тужурку и, ни слова не говоря, снял ее, накинул на Корешка. Малыш сначала не понял, в чем дело, а поняв, стал отбиваться.