Беспокойные сердца - [20]
Заметил это, пожалуй, один Баталов и не без ехидства подколол:
— Гляди-ка, никак в передовики выбиваешься? Стружка-то у тебя в печи лучше блюмса плавится.
На что Виктор солидным басом ответил:
— А что ж? Пускай подвинутся. Сталевар Виктор Крылов идет!
У самого ж, наверно, от обиды кошки на сердце скребут. Смешной Виктор! Двадцать один человеку скоро, не урод — сколько девчонок заглядываются, а характер все еще, как у мальчишки. В последнее время солидность стал на себя напускать, улыбаться норовит одними уголками губ. А забудет — опять улыбка во все лицо, зубы так и сверкают…
Наблюдая за работой Виктора, Терновой не заметил, что сзади уже некоторое время стоят директор и главный инженер, и обернулся только тогда, когда Рассветов не выдержал и резко спросил:
— Кто позволил нарушать порядок завалки?
— Это согласовано с начальником цеха, — медленно ответил Терновой, стараясь быть как можно спокойнее, хотя уже один тон Рассветова подействовал на него, как удар кнута.
— Абсолютно ничего не знаю. Письменное разрешение есть?
— Нет.
— Так кто же дал вам право нарушать инструкцию? Или для вас законы не писаны?
В присутствии директора Рассветов сдерживался, но голос его то и дело срывался на крик. Терновой побледнел. Еще немного — и он ответил бы дерзостью, но вмешался Савельев.
— Погодите, Виталий Павлович. Очевидно, есть какая-то причина, почему они изменили порядок. Что вы скажете? — обратился он к Виктору.
Тот с готовностью, даже с горячностью стал объяснять, упирая на то, что ничего противозаконного они не делают, а стружка так лучше плавится, и плавки стали короче.
Рассветов раздраженно оглянулся в поисках человека, на котором можно было бы сорвать зло, но увидел только инженера лаборатории Миронова.
— Валентин Игнатьевич! — подозвал он его. — Это по вашей части. Разберитесь, проверьте, что дает этот… метод. Через неделю доложите.
И пошел дальше, недовольный тем, что не удалось как следует посчитаться с дерзким мастером. На ходу он ворчал:
— Сегодня мы одному спустим, завтра кто-то опять проявит инициативу, послезавтра третий — и вся технология пойдет кувырком. Я категорически против такой партизанщины.
Савельев спросил:
— Что вы имеете против Тернового? Я который раз слышу, что вы им недовольны. Знаете, комариными укусами можно до бешенства довести.
— Терновой слишком много мнит о себе. Воспитание будет ему только на пользу. Мало того, что он не уважает цеховые порядки, всюду сеет недовольство, он еще и руководство не признает и открыто агитирует против наших передовиков.
— Вот-вот, — скороговоркой вмешался Баталов. — Говорит, им условия особые создают.
— А может, в этом есть доля правды, а? Признавайтесь-ка начистоту. И не один Терновой говорит это.
— Да, Григорий Михайлович, кому же еще и помогать, как не самым лучшим нашим людям? — возмущенно воскликнул Баталов, чувствуя молчаливую поддержку Рассветова. — А Терновой и других мастеров баламутит, каждый себе по две машины на печь требует, да шихту — все только тяжеловес, да без заминки… Тьфу! Волю дай, так от одних конфликтов житья не будет!
— А вам спокойной жизни захотелось, Андрей Тихонович? — подозрительно-ласковым тоном промолвил директор. Баталов понял, что промахнулся. Он наскоро пробормотал что-то о делах и счел за благо исчезнуть.
Валентин в это время выговаривал Терновому.
— Ну что за строптивый характер, не понимаю! Не мог промолчать? Имей в виду: Виталий Павлович — сила, и не тебе с ним спорить. Такой авторитет в мартеновской науке, такой знаток…
— Ну и целуйся с ним, — грубовато перебил Терновой.
— Да не сердись, чудак! Не хочешь об этом говорить, давай о другом. Я слышал, что ты хотел устроить Зину на работу?
— Мне хотелось вообще, чтобы она не кисла, дома. Пусть Лучше работает.
— Ах, вот что! Вернейшее средство от конфликтов между мужем и женой? Да не хмурься, и пошутить нельзя. Дело вот в чем: на мартене организуется газовая лаборатория и туда требуются две лаборантки.
— Что за лаборатория?
— Хотят наладить определение водорода в номерных марках. Будет грандиозная исследовательская работа. Уже и ученые приехали.
— И кто же будет руководить лабораторией? Не ты ли?
— Потом, может быть, и я, а пока — Марина Кострова.
И Валентин выжидательно посмотрел на Тернового. Тот в недоумении наморщил лоб:
— Какая Кострова?
— Вот это мило! — Валентин открыл свои и без того большие глаза, выразив крайнюю степень изумления. — А я-то думал, что он подпрыгнет от радости, как козленок. Забыть так скоро?! Ай-яй-яй!..
Краска залила лицо Тернового, он растерянно и беспомощно уставился в смеющееся, беспечное лицо Валентина, но тот коротко кивнул и, довольный эффектом, поспешил удалиться. Уже издали крикнул:
— А насчет Зины подумай. Зачем упускать случай?
Мысль о давней милой, веселой подружке была так далека от Олеся, что он в первую минуту не ощутил ничего, кроме крайнего удивления. Но очень скоро ему захотелось увидеть ее, услышать ее голос, вспомнить с нею о прошлом. И тут же пришла мысль о Зине. Интересно, какой бес подсказал Валентину этот замысел: устроить Зину на работу под начальство Марины?
Терновому понадобилось большое усилие, чтобы подавить волнение и отдать все внимание листочку с химанализом пробы, который он машинально сжимал в руке. На шестой печи пора было начинать легирование, предаваться мыслям было некогда, и только с каждым толчком крови в висках звучало в голове незабытое имя.
КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».