Бескрайнее Озеро - [31]
Это был запах его крови.
«Счастливчик, Счастливчик, где ты?»
Он слышал отчаянный вопль Лапочки, но не мог ей ответить. Он ее больше не видел. Черная собака продолжала расти — ее огромные плечи скрывали небо, ее хвост разметал белую метель, пока не осталась только тьма.
Тьма, породившая собаку и поглотившая ее.
Глава XI
Словно сквозь туман Счастливчик услышал какие-то голоса над собой. Небесные Псы… Они прогнали ту страшную черную собаку с пронзительными белыми глазами?
Он открыл глаза, поморгал. Нет, это были не Небесные Псы. Это его стая столпилась вокруг, перешептываясь и переглядываясь.
— Потерял сознание…
— Так прямо и повалился набок…
— Глаза закатились, страх какой…
— Наверное, заболел…
Счастливчик снова зажмурился. Голова разрывалась от боли, казалось, там поселилась целая стая злобных царапок, которые дрались и рвали когтями его глаза изнутри. В горле скопилась вонючая желчь, Счастливчик с усилием сглотнул ее и сморщился от отвращения.
Когда он снова открыл глаза, над ним стоял Альфа. Полуволк слегка склонил голову и сощурил глаза, разглядывая Счастливчика.
«Соберись, стыдно! — приказал себе Счастливчик. — Это был просто кошмар».
Но до сих пор даже самые жуткие кошмары являлись ему только во сне. Как он мог уснуть посреди Великой Песни?
Альфа продолжал смотреть на него, поэтому Счастливчик инстинктивно поджал хвост. Он поморгал, снова увидел вокруг изумленные и обеспокоенные глаза стаи.
Дейзи переглядывалась с Микки, Нытик выпучил свои круглые глазки. Счастливчик облизнул языком нос.
«Как долго я пробыл без памяти? Неужели я выл или лаял во сне?» Его бросило в жар от стыда.
Лапочка вышла из-за спины Альфы, склонила голову и обнюхала шею Счастливчика.
— Не торопись, приди в себя.
Запах ее шерсти успокоил Счастливчика, страшные видения померкли в его памяти. Он кивнул, потом с усилием поднялся. В голове еще стоял туман, но тошнота отступила. Осторожно, стараясь не смотреть на Альфу, Счастливчик прошел сквозь толпу, вышел из лагеря и побрел к заводи.
У воды было спокойно и тихо, в траве шелестел ветер. Счастливчик остановился на берегу, глядя на свое отражение. Его уши повисли, морда вытянулась, глаза стали похожи на два черных провала.
«Какая радость для Альфы… Я выставил себя сумасшедшим перед всей стаей. Может, даже бился и пускал слюну, как безумный Ужас. Что же со мной творится? Откуда у меня эти видения? Может, от голода или усталости?»
Счастливчик дошел до травы, растянулся на животе и уронил голову на вытянутые лапы.
Вскоре он услышал тихий шелест травы под легкими лапами и, не оборачиваясь, узнал Лапочку. Она подошла ближе, ее фигура изящной тенью чернела в лунном свете. Счастливчик инстинктивно вскочил, он не мог допустить, чтобы она видела его таким слабым и жалким. Но лапы подвели его, голова снова закружилась, и он со стоном повалился в траву.
— Как ты? — мягко спросила Лапочка. — Что с тобой было?
Она спрашивала с таким участием, ее голос звучал так нежно и встревоженно, что Счастливчик не смог сдержаться. Он огляделся по сторонам. Они были одни.
— У меня было видение.
Лапочка понимающе кивнула.
— Это происходит с тобой не впервые, но до сих пор у тебя не было таких приступов.
Счастливчик сглотнул. После своего страшного предательства, когда он едва не потерял навсегда доверие Лапочки, он всегда был с ней честен — даже больше, чем с собственной сестрой.
— На этот раз все было по-другому. Гораздо сильнее. Почти, как наяву…
Лапочка села перед ним, встревожено всмотрелась в его глаза.
— Как в ночном кошмаре?
— Это было хуже, чем кошмар. Больше похоже на страшное воспоминание — если, конечно, можно вспомнить о том, что еще не случилось.
Собака-бегунья покачала головой, постукивая хвостом по земле.
— Воспоминание? О том, чего еще не было? Но это невозможно, Счастливчик, — Лапочка легла рядом с ним, вздохнула. Счастливчик на миг зажмурился, растворяясь в тепле и запахе ее тела. Он до сих пор помнил ее в Западне — такую несчастную, слабую, испуганную. Теперь настала его очередь быть слабым. Лапочка казалась Счастливчику нерушимой скалой, ему хотелось прижаться к ней, уткнуться носом в шелковистую шерсть и заскулить от страха. Но стыд удержал его.
— Наверное, я просто не гожусь для новой жизни, — признался он, роняя голову на траву. — Я привык быть независимым. Когда мы с тобой встретились, я был одиночкой. Я никогда не хотел жить в стае.
— Я знаю, Счастливчик.
В серебристом свете Собаки-Луны он посмотрел в ее глаза.
— Но что-то изменилось. Наверное, сейчас я рад быть стайным. Я и сам не ожидал, но…
— Здесь нет ничего удивительного, — заверила его Лапочка. — Так и должно быть.
— Может быть. Но это странно, по крайней мере, для бывшего одиночки. Я больше не знаю, кто я такой. Мне страшно думать о том, что сам по себе, без стаи, я бы, наверное, не смог выжить в новом мире… Я так гордился тем, что полагаюсь только на самого себя, но это время прошло. После Большого Рыка я стал нуждаться в других. Но после того, как мир изменился, у меня начались видения. Пойми, Лапочка, я рад быть частью стаи, но почему это приносит столько боли? Я на каждом шагу должен принимать решения, но никогда не знаю наверняка, как поступить! Я совершаю поступки, а потом терзаюсь сомнениями. Вспомни Собачий Сад. Мы с Микки не могли бросить Грозу и ее братьев умирать там. Мы забрали их, но что из этого вышло? Ворчун ушел в Свирепую стаю, Альфа не принял Грозу, а бедный Вертушка погиб. А теперь Свирепая стая преследует всех нас, потому что Сталь решила во что бы то ни стало вернуть Грозу!
