Девушка закусила губу, поглядела, стараясь сосредоточить взгляд на Кедвин, потом кивнула.
* * *
Кедвин еще по дороге в Севилью привычно выстраивала планы — остаться на месте или везти сеньориту Жардин в Гранаду. По прикидкам второй вариант был лучше, но увидев состояние подопечной, решила, что придется задержаться в Севилье.
Она созвонилась с хозяйкой маленькой гостиницы, где сама иногда останавливалась, и договорилась о номере. Помимо удобного расположения заведение было хорошо тем, что и хозяйка, и обслуга умели не замечать «странностей» постояльцев, но все-таки появляться в таком виде, как сейчас у Клаудии, не стоило. Кедвин припарковала машину в неглубоком тупичке и объяснила девушке, что надо умыться и переодеться. Та кивнула. Молча. Кедвин решила ее немного расшевелить.
— А где твой меч? Потеряла?
— У меня его не было.
— Волосы не трогай, все равно сейчас не отмоются. Наденешь платок.
Даже не кивнула. Шок или отупение?
— По радио говорят, что взорвалась бомба.
Пожатие плеч.
— Ты ведь не одна ехала?
Девушка застыла со снятой кофточкой в руках:
— Ансамбль старинной музыки. Две флейты и виола. А я захотела поиграть на клавесине. Взрыв был рядом. Парни…
И она заплакала, уткнувшись в задубевшую от крови кофточку.
* * *
Дункан прилетел к вечеру следующего дня. Привез почти готовые документы, надо было вставить фотографии, еще кое-что доделать.
Клаудиа, отмытая и немного подкрепившаяся, попыталась ему улыбнуться. Не получилось. Дункан держал себя с ней ласково, но не настолько, чтобы она заплакала. В какой-то момент отвел Кедвин на галерею, спросил:
— Как она?
— Ну, пока неплохо, с учетом всего произошедшего.
— Ты знаешь, что она отказалась учиться фехтованию, потому что жизнь в опасности помогала ей хорошо играть?
— Откуда бы мне знать? — несколько удивилась Кедвин.
— Она не рассказывала?
— Нет. Она сейчас сосредоточена на случившемся.
Дункан покачал головой:
— Как она теперь будет без музыки, без выступлений.
Кедвин пожала плечами. Пока девушка про музыку или свое будущее не вспоминала.
— Что? — Дункан что-то сказал, а она не расслышала. Он повторил:
— Она тебе понравилась?
— Ну… Она похожа на статуэтку работы братьев Льярдо.
— Изящество и трогательность, — кивнул шотландец. — Я не смог заставить ее учиться выживанию. Девушка хотела просто жить и играть.
* * *
Кедвин позвонил маэстро Карлос, архитектор, и попросил приехать к старой конюшне недалеко от Малаги. Конюшню наконец купили, чтобы переделать в современный дом. Новая мода. Кедвин предлагалось взять на себя концепты обустройства участка и дизайна интерьеров. Конечно, ее работа должна была начаться значительно позже, но приглашал сейчас — они уже работали на двух объектах, и он ценил «вносимое ею благоразумие» в его полет фантазии.
Услышав об отъезде, Дункан поинтересовался ее адресом в Гранаде.
— Мало ли что…
— Ты не можешь забрать ее в Париж?
— Могу, конечно. Но…
— У тебя любовь? — поинтересовалась Кедвин, улыбаясь.
— И это тоже…
Кедвин фыркнула, написала адрес, имя и телефон присматривающее за домом женщины и пообещала той позвонить, предупредить. Это она сделала, конечно, но затем все из головы выкинула, а вспомнила два дня спустя, когда подъехав к дому, почувствовала Зов.
Клаудиа встретила ее в гостиной на первом этаже, здесь же стояли чемоданы.
— Привет. А где Дункан?
— Поехал за покупками. Извини, что мы к тебе вторглись.
— Я разрешила, — улыбнулась Кедвин и попыталась поболтать с девушкой, но та отвечала односложно.
Теперь у Клаудии вместо копны темных кудрей были короткие пепельные волосы, она похудела, хотя куда там худеть, и заторможенность первого дня превратилась в сдержанность, а может затаенность.
Новая волна Зова предупредила о возвращении Маклауда. Он вошел нагруженный пакетами и объявил, что Кедвин должна отдыхать, а они с Карин — новые документы были на имя Карин Жакоб — будут готовить.
— Ладно, пойду, отгоню машину.
* * *
Дом, который снимала Кедвин, располагался на Альбосине, но не в верхней части холма, где еще сохранялись мавританские усадьбы, в одной из которых читал лекции о садоводстве профессор Вирседа, а пониже, где дома возводили уже испанцы, а улицы переставали быть лестницами, и по ним можно было ездить. Дом был двухэтажный, узкий — в два балкона на улицу — но с хорошей лоджией во двор.
После ужина Кедвин предложила Маклауду и девушке перебраться именно в лоджию — здесь было прохладней, имелись плетеные стулья и стол, на который Мак выставил недопитую за ужином бутылку местного вина и фрукты. Все очень мило, но напряжение, исходившее от Клаудии, буквально пронизывало воздух. Кедвин посмотрела на девушку, на Дункана, прочла в его глазах, что он едва выдерживает, и решила как хозяйка дома разрешить откровенность. Не откладывать.
— Итак? Я думаю, не только удовольствие от встречи со мной привело вас в Гранаду.
— Да, — резко кивнула Клаудиа. Но дальше разговор перехватил Дункан:
— Видишь ли, Клаудиа уверена, что видела террористов и, по крайней мере, одного из них запомнила и может опознать. Она хочет оказать помощь полиции, но… Сама понимаешь, явиться к следователям и заявить, что террорист выглядит так и так, она не может.
