Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [399]

Как же ясно, что духовная жизнь, которая вся имеет своим содержанием богосовершенствование, должна начинаться с уничтожения в себе именно этого препятствия!

Смирение не есть образ, внешний стиль, не есть подража­ние, лишь внешняя личина. Истинное смирение есть труд­нейшая добродетель, которая является первой, главной и не­обходимой задачей внутренней духовной жизни.

Терпение. Это слово объемлет такое многообразие жизнен­ных явлений.

Вот сегодня утром я соборовал больную. Я торопился соборовать ее, потому что боялся, что не успею ее причас­тить, — так быстро угасала в ней жизнь. Больная умирает от рака. Я хожу причащать ее каждую неделю. Я уже знаю эти страшные физические страдания при этой болезни, и я столько видел людей, которые по-разному их переживают. Боли у всех одинаковы, но душа у всех разная, и каждый по-разному их переносит. Больная, которую я соборовал, пере­носит, с Божией помощью, эти страдания с необычайным терпением. Это благодатное, дарованное ей, может быть, стра­даниями ее, может быть, покаянием ее, может быть, верою при причащении Святых Таин, — это благодатное терпение ее на смертном одре не было в ней раньше, в течение жизни ее, когда она была здорова. Постоянно она погрешала нетерпе­нием по пустякам, по мелочам, которых не мог переносить человек спокойно.

А вот рак, который съел все тело, неимоверные физиче­ские боли и смятение предсмертное — это человек может перенести, на это у него нашлось терпения! Откуда же оно взялось?

Оно взялось от смиренного усвоения Божественной Благо­дати.

Мы нетерпеливы в нашей жизни в значительной степени от гордыни, от постоянного самоутверждения в жизни. Отсут­ствие духовности лишает нас способности видеть положи­тельное содержание жизни. Многим из вас, которые считают себя страшно несчастными, предложить бы поменяться с умирающей рабой Божией Верой, а ей бы на ваше место: ка­кой бы, наверное, она почувствовала себя счастливой, а вы, стоящие здесь, несчастными.

Мы нетерпеливы в страданиях, нетерпеливы и на пути на­шей духовной жизни: нам все кажется, что у нас не ладится; нас постоянно бес наталкивает на ненужную критику, на не­нужные сравнения, на ненужное недовольство, которое нас заставляет все время торопиться. А между тем это чувство то­ропливости является помехой на пути духовной жизни, это самый тонкий вид нетерпения.

Когда вам нужно найти что-нибудь и вы торопитесь, вы гораздо дольше проищете, чем если будете искать спокойно.

Так и в жизни духовной, эта внутренняя торопливость, она всегда является помехой к внутреннему, нравственному совер­шенствованию. Терпение есть великая добродетель духовной жизни, и приобретение ее нужно поставить перед собой как одну из основных задач внутреннего устроения.

Наконец, третья добродетель — послушание. Это требует особого внимания и разъяснения.

Говорю твердо: послушание — добродетель. Послушание дается не только решением человека начать слушаться, такое решение есть лишь первый шаг на этом пути. Но как человек от одного решения стать целомудренным не станет сразу чи­стым, так же и в добродетели послушания: недостаточно ре­шить быть послушником, надо еще им стать.

Послушание — труднейшая добродетель, приобретаемая постепенно. Послушание в своих наиболее законченных фор­мах, в наибольшей своей полноте было дано в старчестве. Неисповедимые пути Божии так направили жизнь Церкви, а значит, и жизнь верующих, что эта задача — воспитания по­слушничества — перешла к рядовым духовникам в миру. Это создало много особых трудностей, ибо все в миру не соответ­ствует воспитанию добродетели послушания. Но от этого ни­сколько не умалилось его значение. Ведь не очень благопри­ятны мирские условия для духовной жизни, и было гораздо лучше проводить ее в условиях скитских или монастырских. Но значит ли это, что теперь, за отсутствием этих лучших ус­ловий, христиане должны совершенно отказаться от пути ду­ховной жизни?

Точно так же и в деле воспитания послушничества.

Если условия жизни монастырской были для этого более благоприятны, создавали обстановку, более подходящую для выполнения этой задачи, то из этого совершенно не следует, что мы, проводя духовную жизнь в условиях мирских, долж­ны от нее отказаться. Напротив, в миру послушание может и должно быть больше, чем где бы то ни было, и нам надлежит твердо вставать на путь воспитания в себе этой труднейшей добродетели.

Проводить свою духовную жизнь без руководства и думать, что можно серьезно поставить перед собой задачу внутренне­го устроения без послушничества, — это сущее недоразуме­ние. Но здесь все в свободе, здесь все в духе, здесь все живое. Это нельзя делать по принуждению, нельзя сделать, потому что ты этого требуешь, здесь должно исходить от свободного произволения руководимого.

Не значит ли это, что руководители дерзают на положение каких-то избранных старцев? Совсем нет. Но мы веруем, что когда душа действительно ищет руководства и смиренно вос­принимает дух послушнический, Господь вразумит пастыря, даст ему указание, как вести такую душу, лишь бы только не было злоупотребления. Но ведь злоупотребление везде и все­гда возможно, это уже есть грех, который возможен и в миру и в монастыре.