Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [397]

Аминь.

17

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

С самых первых дней своего существования Христова Цер­ковь была обращена к будущему славному Второму Прише­ствию. С самых первых времен христианства, с эпохи муче­ничества, с эпохи языческих гонений все время в Церкви жило это трепетное ожидание последних времен, славного Пришествия Господа Иисуса Христа. В разные времена это ожидание переживалось по-разному — то с большей, то с меньшей силой. Но общее чувствование Церкви никогда не изменяло этому постоянному трепетному, радостному ожида­нию Господа во Славе.

И в наши дни это чувствование приближающегося страш­ного Второго Пришествия усиливается и как бы роднит нас этим с эпохой первоначального христианства.

Много прошло веков бытия Церкви. И теперь много есть и признаков, которые усиливают это внутреннее чувство­вание.

Иссякла любовь, люди стали горды, жестоки, предатели, люди отпадают от Бога — все это предречено как признаки грядущего Второго Пришествия. Страшные потрясения Цер­кви, всевозможные попытки провозгласить то там, то здесь истинную церковь.

Все это признаки, указанные в Слове Божием.

Но не столько эти признаки усиливают чаяние Второго Пришествия, сколько чувствование преизбыточествующей Благодати в самой Церкви. Если никогда, может быть, не было такого ужасающего отпадения от Церкви и такого ужа­сающего предательства в самой Церкви, то, с другой стороны, такая полнота благодати, такие явные знамения и постоянные чудеса, которые ныне являются для верующих людей, — все это как бы невольно внутренне переносит нас в эпоху перво­начального христианства.

Такое состояние Церкви есть один из главнейших внутрен­них признаков грядущего славного Пришествия Спасителя. Ибо эта апокалипсическая грядущая Церковь в Слове Божи­ем, наряду с этим ужасающим беззаконием и отпадением, рисуется именно как Церковь того же золотого века христи­анства, которым были I, II и III века. Все это не только каса­ется нашего чаяния грядущего Страшного суда Божия, но все это касается и восстановления тех внутренних духовных задач, которыми жило первое христианство.

Дико, нелепо, безумно рассматривать задачи Церкви как возвращение к апостольскому христианству, понимая под этим его внешнее опрощение.

Такую именно безумную мысль хотел осуществить в цер­ковной жизни недавно умерший Антонин. Это была безумная ересь, которая посягала на самое основное в Православии — на веру в Церковь, ибо вся история Церкви тогда должна бы была рассматриваться не как постепенное раскрытие в мире правды Божией, а как постепенное ее угасание. Но если эта мысль была безумна в понимании церковного опрощенства, возвращения к старому (в смысле отказа от всех развившихся постепенно, водительством Духа Святаго, форм церковности), то в то же время мы должны твердо установить и решительно почувствовать, что, при всей истинности за эти долгие века создавшейся церковности, наша эпоха действительно возрож­дает перед нашей душой, перед нашим сердцем, перед нашей жизнью те задачи внутренней жизни, которые стояли перед первоначальным христианством. Эти задачи, конечно, всегда жили в Церкви, но они заслонялись другими великими зада­чами Церкви, вопросами о догматах, о культе, о канонах, о внешнем порядке и строе церковной жизни, за все это велась упорная борьба в недрах Церкви.

Ныне возрождается основная задача христианской жизни: Богосовершенствование.

Достаточно прочесть несколько выдержек из творений свя­тых отцов об этой задаче, чтобы сразу стало ясно, о чем идет речь. Вот мы читаем у святого Иринея Лионского: «Сын Все­вышняго, — пишет он, — стал Сыном Человеческим для того, чтобы человек сделался сыном Божиим».

В другом месте он пишет: «Люди будут жить не в многогла­голании закона, а в простоте веры и в любви. Он посредством веры в Него развивает нашу любовь к Богу и ближнему, вслед­ствие чего мы делаемся благочестивыми и праведными и доб­рыми».

«Мы называемся, — пишет Иустин Философ, — истинны­ми сынами Божиими, и на самом деле таковы».

Нужно было церковной действительности иметь основание для того, чтобы сказать так.

Философ Аристид говорит о христианах следующее: «Они не любодействуют, не распутничают, не лжесвидетельствуют, не ищут чужого, почитают отца и мать и любят ближних, справедливо судят. Чего не хотят себе, не делают того друго­му... Стараются благодетельствовать даже врагам... Рабов и рабынь и детей, если кто из них имеет, они из любви к ним убеждают сделаться христианами, и когда они становятся ими, они безразлично называют их братьями. Они кротки и услужливы, лжи нет у них, и они любят друг друга».

По словам Иустина Философа, что в теле душа, то в мире христиане. Вот каково было первоначальное христианское общество! Вот какими идеалами оно жило, вот каково было его самочувствие!

Писатели — святые отцы того времени дерзали говорить о задачах тогдашнего христианского мира как о задачах истин­ного Богосыновства: «Мы называемся истинными сынами Божиими, и на самом деле таковы».

Это дерзновенно, но надо сказать, что эпоха, в которую мы живем, вновь восставляет перед человеком через все испыта­ния, через все потрясения Церкви, восставляет перед нами именно эту задачу Богосовершенствования. Значит ли это, что мы стали уж очень хороши? Значит ли это, что мы при­близились к состоянию святости? Совершенно нет.