Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [390]

Внутренние наши распри, трудность для нас относиться к человеку снисходительно, уметь ему прощать, относиться к нему с жалостью, иметь в своей душе ту или иную постоянно его сопровождающую доброжелательную мысль об окружаю­щих его людях — все это питается размышлением о смерти. Пусть каждый проверит себя: как изменялось отношение его к умирающему человеку. Но ведь эта мысль о смерти так должна касаться отношений ко всем ближним нашим, потому что каж­дый из нас на очереди, чтобы уйти туда. И если ты будешь постоянно памятовать об этом, для тебя сразу определится, что в твоих отношениях к ближнему суета и что истина.

Какое же откроется при этой проверке положительное со­держание жизни?

Вот два человека: один живет, пользуясь всеми земными наслаждениями — богат, славен, красив, всемогущ, имеет все, что может дать мирская жизнь. И вот преподобный Серафим Саровский, который питался сниткой, варил траву и питался ею несколько лет, стоял денно и нощно на камне с воздеты­ми руками и молился Богу, — преподобный Серафим, кото­рому явилась Божия Матерь и сказала:

— Этот от рода нашего.

Который из этих двух людей живет, где открывается жизнь истинная?

Какой странный, какой нелепый вопрос для мирского ра­зума! Какой ненужный вопрос для верных!

Но разберемся, в чем же истинная жизнь преподобного Серафима и в чем кажущаяся жизнь мирского человека?

«Через три дня умрешь», — скажут вот этому богачу. Ну и что же у него останется от его наслаждений, от всех богатств, от всего, чем он казался тебе таким счастливым, могучим и прекрасным? Гроб, больше ничего. Богатства его останутся здесь, наслаждения его кончатся, слава и величие — пустяки, все это мирской вздор, диавольские выдумки для обольщения неверующих мирских людей.

Ну а через три дня преставится преподобный Серафим. Что ему даст грозное слово «смерть»? Да ничего оно не даст ему, кроме величайшей радости, радости потому, что он знает жизнь истинную, знает, что он видел ее здесь, как в тумане, а там, в загробном бытии, она откроется ему в величайшей пол­ноте. Здесь он предчувствовал, там он увидит, здесь он стоял пред дверями, там они отверзятся.

То состояние, которое здесь было у него, — это лишь пред­чувствие славного бытия спасенного человека.

Нетленная, вечная, прекрасная, истинная жизнь останет­ся, ее никогда не победит смерть!

Так вот что нам дают в уяснение истинного смысла и ис­тинного содержания жизни размышления о смерти.

Верующему человеку все это для разума ясно, но для того, чтобы это было не только ясным для разума, но чтобы это стало действительным содержанием внутренней жизни, для этого нужно постоянно и постоянно молитвенно обращаться к Тому, Кто есть Источник Жизни.

Аминь.

13

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Весьма важно для духовной жизни уразуметь внутренний смысл того или иного события, того или иного явления.

Как часто в нашей личной жизни мы думаем, что поступи­ли бы совершенно по-иному, если бы знали, для чего то или иное событие совершается в жизни нашей. Человеку трудно пережить многое именно потому, что он не может уразуметь, зачем это посылается ему. Наш разум, если он не посягает на большее, чем ему дано, может иметь в нашей духовной жиз­ни большое и положительное значение, помогая нам созна­тельно ставить перед собой те или иные задачи, уяснять наши ошибки, побуждая к исправлению, двигая нашей волей, скло­няя ее в ту или иную сторону.

Вот потому-то так важно для нас уяснить себе внутрен­ний, религиозный, высший смысл той эпохи, в которую мы живем.

Этот высший смысл, как и высший смысл личной жизни человека, заслоняется всевозможными повседневными мело­чами. Нужно как-то подняться над жизнью, чтобы увидеть даль, чтобы жить не только изо дня в день, но жить тем, что открывается в этой дали, и чтобы сама повседневная жизнь освещалась тем, что в этой дали увидят человеческие очи.

Ведь нельзя рассматривать смысл мировой жизни только в связи с ближайшими внешними задачами. Есть одно размыш­ление, которое должно освободить человека от этого узкого, ограниченного, материального внешнего понимания смысла мировой жизни. И верующие, и неверующие люди признают жизнь вечно существовавшей. Не было времени, когда не было бытия. Для нас это есть вечное бытие Божие, всегда бывшее, для безбожников — это вечное, всегда бывшее, существование материи; но во времени оно было всегда, бы­тие было изначала, извечности.

Спрашивается, почему же не все еще достигнуто? Можно ли сказать, что еще не пришло время? Ведь времени было безконечно много. Значит, если бы существующее зависело от какого угодно количества миллионов лет, то эти миллионы лет уже были, они уже протекли, и все во времени должно было быть уже совершившимся, и должен бы быть какой-то круг вечно повторяющихся, одинаковых событий.

Когда-то уж была земля, когда-то уж на этой земле все было, и вновь возникает мир, и вновь безсмысленная и вечно движущаяся кинематографическая лента вертится и вертится, приходят и исчезают события мировой истории.

Но если это не так (а кто же, хотя бы и из безбожников, скажет, что это так), то, значит, смысл жизни вне времени не зависит от этого миллиона протекших лет.