Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [217]

— Здоровье мое было плохое. Как поеду, — думал я, — куда такому хилому старику проехать несколько тысяч верст... Я думал, что не доеду... Затем были в уме и другие мысли, а именно: как ты будешь оправлять требы, крестить младенцев, когда ты ни разу не крестил. Как ты будешь отпевать усоп­ших, когда ты ни разу не отпевал? Как ты будешь ладить с начальством и врачами, если они будут над тобой издеваться? Как ты сразу из скита впадешь в многолюдство, да еще в жен­ское общество сестер милосердия? (Батюшка говорил, что все эти мысли были бесовскими клеветами.) Как на твое здоро­вье повлияет климат, к которому ты не привык? И прочее и прочее...

Но я только отбивался молитвой Иисусовой. Когда я это пересилил, враг переменил свои действия, он начал возбуж­дать к клеветам на меня едущих со мной... Это было очень тяжело... Так продолжалось до Харбина.

Когда же я был отправлен в Муллин, я избавился от «го­нящих мя», свободно вздохнул и попал словно в рай. Одна природа чего стоит: синие горы, леса, степи с миллионами цветов. Между мной и окружающими установились простые дружественные отношения. Главный врач оказался хохол, и все другие были истинно русские люди и верующие, в том числе, конечно, сестры милосердия (некоторые из них и сейчас относятся письменно к батюшке). Хорошо мне там было.

Я думаю: несмотря на то, что для батюшки все слагалось так неблагоприятно, он, будучи верен добродетели послу­шания, получил возмездие. Много скорбей понес батюшка. Враг сильно ополчился, но Божия Благодать не оставляла ба­тюшку.

10 мая 1909 г.

Вчера батюшка ходил в монастырь, да легко оделся, а было холодно. Еще вчера он почувствовал себя не совсем хорошо, а сегодня — еще хуже, даже не пошел к обедне и трапезе. Вчера пришлось немного побеседовать с батюшкой. Не берусь записать всю беседу, отмечу только некоторые мысли:

— Молитва бывает, — говорил батюшка, — во-первых — устная, во-вторых — внутренняя, сердечная, в-третьих — ду­ховная. Внутреннюю, сердечную, молитву имеют весьма не­многие, а имеющие духовную молитву встречаются еще реже. Духовная молитва несравненно выше внутренней сер­дечной. Имеющие ее начинают познавать тайны природы, они смотрят на все с внутренней стороны, постигают смысл вещей, а не внешнюю их сторону. Они постоянно бывают охвачены высоким духовным восторгом, умилением, их гла­за часто источают слезы. Их восторг для нас непонятен. Доступный нам восторг самых великих художников, в срав­нении с их духовным восторгом, есть ничто, ибо он ду­шевнее.

Просвещение научное может быть усваиваемо всеми на­родами без различия, но нравственное просвещение и чистота свойственны только христианину...

В монастыре достигнуть нравственного усовершенство­вания удобнее, чем в миру... Как в миру, так и в монастыре волнуют человека страсти, но в миру с наслаждением преда­ются страстям, если не на деле, то в слове и мысли, а в мона­стыре идет борьба против влечения страстей, за что и получа­ется от Господа награда и нравственное очищение...

Преподобный Серафим Саровский говорит, что кто в мо­настыре не творит молитвы Иисусовой, тот не монах... и страшно подумать, что добавляет: «...тот обгорелая головеш­ка...». Да, необходимо иметь какую-нибудь молитву, хоть са­мую маленькую.

14 мая 1909 г.

Вчера одна молодая девушка, служившая в горничных в Калуге, принесла батюшке подарок: крест медный и бар­хатные, вышитые серебром воздухи.

— Сердце умиляется, — говорит про нее батюшка, — эта девушка лет восемнадцати. Она была у меня в 1905 году. Побывав в Оптиной, она возымела намерение когда-либо еще побывать и принести мне подарок. Для этого она реши­ла накопить денег. Получает она теперь на один рубль более прежнего: пять рублей в месяц. Целые три года она копила деньги. Наконец накопила и привела в исполнение свое же­лание, а именно: съездила в Киев помолиться у Печерских чудотворцев и у других киевских святынь и купить там по­дарок для батюшки Варсонофия в Оптину. Крест купила за семь рублей, а воздухи за десять рублей, всего, значит, сем­надцать рублей, да еще самая поездка в Киев обошлась руб­лей двадцать. Выходит — тридцать семь рублей, а в Оптиной еще проживет, израсходует, и сама блаженствует.

— Теперь я спокойна, говорит, взяла благословение у Ки­евских угодников Божиих, сделала подарок батюшке.

Конечно, принята Богом ее жертва.

18 мая 1909 г.

Сегодня Духов день. Очень мне понравилось за обедней то, что в двух-трех саженях от храма на яблоню сел соловей и пел. И как же он пел! Было слышно в храме. Сколько про­стоты, сколько самой чистой поэзии.

— Лица людей святой благочестивой жизни имеют на себе отпечаток этой святости. Эти лица имеют ту особенность, что, при взгляде на них, они как-то поражают и производят силь­ное впечатление. И даже по прошествии продолжительного времени не забываются. Таких людей видел я. Однажды я подумал, не видение ли вижу, ибо было что-то неземное.

Это мне батюшка недавно говорил и называл имена таких святителей, но я забыл их.

24 мая 1909 г.

Я недавно просил у батюшки благословения выписать цве­точных семян и посеять у себя под окном. Батюшка благосло­вил, сказав, что эта моя мысль — самая невинная. Батюшка тоже любит цветы, и прежние старцы любили. Отец Анато­лий, кажется, сам участвовал при рассаживании цветов.