Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [216]

12 апреля 1909 г.

Эти дни я был чрезвычайно занят, все время проводя при батюшке. Сегодня уезжает брат Кирилл, он много помог мне в письменных работах. Спаси его, Господи.

Вчера была память святого Варсонофия и батюшка был именинник. На днях батюшка говорил мне, что он, будучи в Казани еще мирским, очень любил становиться в Соборе око­ло мощей святого Варсонофия. Когда у батюшки начало появ­ляться желание богоугодного жития, он часто обращался к свя­тому Варсонофию, как бы предоставляя на его решение, какой путь жизни избрать ему. И угодник Божий не оставил втуне молитву с верой к нему прибегающего и указал батюшке ино­ческий путь и даже сподобил его принятия при пострижении своего имени. И первым шагом к сему, быть может, было то, о чем батюшка рассказал мне 14 марта перед бдением:

— В Казани, когда была поставлена в первый раз на сцене опера «Гугеноты», я был в одной ложе в театре с некоторыми моими хорошими знакомыми. Я очень любил оперу. Внезап­но напала на меня тоска, а в душе как будто кто-то говорил: «Ты пришел в театр и сидишь здесь, а если ты сейчас умрешь, что тогда? Господь сказал: «В чем застану, в том и сужу...» Уйди скорее из театра... С чем и как предстанет душа твоя Богу, если ты сейчас умрешь?» Мне стало страшно. Я вполне согласился с этим внутренним голосом и думаю: «Надо уйти». Тогда начинает говорить другой голос: «А что скажут твои знакомые? Да стоит ли обращать внимание на всякий пус­тяк...» Опять первый голос: «Иди, иди скорее, твои знакомые сейчас забыли о тебе, а потом можешь что угодно сказать на их вопросы».

Началась борьба, но первый голос взял верх, и я решил уйти. Тихо поднялся со стула, едва слышными шагами до­брался до двери, быстро закрыл ее за собою и быстро пошел к выходу. С лестницы почти бежал. Быстро надел пальто, вы­бежал на улицу, крикнул извозчика и полетел домой. Только тогда, когда я уже вошел в свой уютный номерок, я свободно мог перевести дыхание. Здесь я решил уже никогда не ходить в театр и действительно не ходил.

Потом об этом, как и обо всем, с течением времени я по­забыл. Затем прошли годы, я снова вспомнил... и захотелось мне узнать, какое число было тогда, чья была тогда память. Я справился и узнал, что тогда было 4 октября, память святи­телей Гурия и Варсонофия, Казанских чудотворцев...

Господи, да ведь это меня святой Варсонофий вывел из театра. Теперь я думаю: какой глубокий смысл в событиях нашей жизни, как она располагается точно по какому-то осо­бенному таинственному плану.

25 апреля 1909 г.

22 апреля батюшка мне сказал, что исполнилось ровно три года, как он вступил в управление скитом. Память преподоб­ного Виталия.

Сегодня батюшка рассказал мне про то, что в 1870 году, ког­да поджигали город Оренбург и выгорело семь восьмых его, мать батюшки со своей сестрой и с ним, тогда еще Павлом Ивановичем, со всем домом и имуществом были чудесно спасены от пожара.

— Для пожара был выбран ветреный день, — говорил ба­тюшка, — ветер быстро разнесся по большей части города. Адское пламя уже надвигалось на наш дом. Тогда мы положи­ли на повозку свои пожитки и выехали за город, а незастра­хованный свой дом мы оставили на волю Божию. Была ночь. Мы скрылись за уцелевшую часть вала, построенного во вре­мя Пугачева и даже ранее. Что делать? Старушка мать встала на молитву: «Господи, спаси нас». — И я встал и говорю: «Матерь Божия, спаси нас...»

И вдруг ветер переменил направление, пламя полетело в другую сторону. Наша часть города уцелела...

Прошло два-три месяца, разговор о пожаре не умолкал в городе. И однажды некто Силин сказал:

— Вы спрашиваете, почему уцелела эта часть города? Да вот почему: кто-то живет монахом, да еще, быть может, в монас­тырь поступит, вот ради него и спас Господь эту часть города.

Я тогда еще не думал о монашестве, и поэтому только улыбнулся на слова этого человека, но потом не раз вспо­минал их. Он сказал истину про меня... Видите, как дорого Господу монашество.

30 апреля 1909 г.

Я помню, как еще зимой батюшка сказал мне:

— В человеке заключается три части: тело, душа и дух. Это видно из слов Богоматери, сказанных ею на приветствие пра­ведной Елизаветы: «Величит душа моя Господа, и возрадовал­ся дух мой о Боге, Спасе Моем». Здесь очень ясно видно раз­деление: одно — дух, а другое — душа, а что тело и душа суть две различные части — это очевидно. И заметьте эту последо­вательность: начинает хвалить Господа душа, и от этого при­ходит в веселие и начинает радоваться дух. Это относится ко всякому человеку, когда он молится или прославляет Бога. Молитва начинается при посредстве сил души, и ум прислу­шивается к словам молитвы. Затем смысл молитвы как бы затрагивает дух человека, и дух, вынужденный Божественной силой молитвы, возрадуется...

Я постарался припомнить то, что говорил тогда батюшка, но не знаю, верно ли я передал это.

6 мая 1909 г.

Сегодня уже отдание Пасхи. Батюшка пошел служить в монастырь за отца архимандрита, ибо тот что-то устал.

Вчера батюшка говорил мне о том, какая борьба была у него в душе, когда послали на войну в Муллин. Когда батюш­ке объявили о назначении, он почувствовал всю трудность этого послушания, но не отказался, а принял его как от руки Господней, хотя оно было плодом недоброжелательства неко­торых.