Бесценный дар - [30]

Внутри него происходила настоящая битва эмоций. Некоторые ощущения были уже зна­комы, некоторые оказались совсем новыми. До настоящего момента лучшим чувством, кото­рое она в нем вызывала, была жалость — сво­его рода беззаботная, немного презрительная жалость к созданию столь неприглядному, что его даже неловко относить к прекрасному полу. Жалость смешалась с чувством вины, когда женщина стала мишенью презрения и гнева его матери, накинувшейся на нее с беспощад­ной жестокостью.

Стэнли не хотел, чтобы Орланда когда-нибудь узнала, по каким причинам он выбрал именно ее. Не хотел, чтобы кто-то швырнул ей в лицо горькую правду.

Да, ты думал, что можешь дать ей денег и она примет все как есть, смиренно помалки­вая, возник в сознании внутренний голос, опять порождая чувство вины. Что ж, теперь ты знаешь, что рассчитал все правильно: Ор­ланда стиснула зубы и молчала.

Только недостойное поведение матери по­могло ему увидеть в истинном свете и свое соб­ственное. Он снова услышал себя перечисля­ющего в присутствии матери и Марго все, что ему известно об Орланде, и впервые понял, насколько сам бездушен и черств.

Но теперь он непременно загладит свою вину. Доказать, насколько не права его мать, казалось Стэнли менее важным, чем доказать, насколько не прав был он сам.

Битва эмоций продолжалась. Вина, нелов­кость, психологический дискомфорт — эти чув­ства были ему уже знакомы. Но к ним приме­шивалось новое.

Желание.

Поколебавшись мгновение, Стэнли шагнул к молодой женщине.

Орланда пребывала в смятении. Самые раз­ные эмоции и ощущения возникали, сплета­лись, сталкивались и исчезали, не позволяя поймать их и проанализировать. Наконец она схватила одно и поняла, что это — потрясение. Потрясение и неверие, что Стэнли Гилбрайт, красивый, высокомерный, богоподобный Стэнли Гилбрайт, смотрит на нее так, будто она… Да, будто она женщина, настоящая жен­щина из плоти и крови, с лицом, волосами, руками, ногами, грудью, достойными того, чтобы на них смотрел такой мужчина, как он…

Сказочная принцесса, которая пробудилась от сна специально для него. Раньше она была банально-простой, да нет, просто не существо­вала как женщина. Теперь же преобразилась, будто кто-то осыпал ее волшебной пыльцой, и из неприглядного кокона выпорхнула пре­красная бабочка.

Магическое мгновение длилось и длилось, пока наконец Орланда не обратила внимание, что рядом с ними возник еще кто-то. Почти­тельный официант прошептал что-то Стэнли на ухо. Тот взял ее за локоть, и его пальцы словно обожгли обнаженную кожу, заставив пережить ощущение порхающих в желудке ба­бочек, и повел через зал в открытый дворик, благоухающий тропическими цветами, где под зонтиками стояли столики.

Орланда двигалась неторопливо, опасаясь споткнуться на непривычно высоких каблуках. Но все обошлось благополучно. Когда они сели, Стэнли спросил:

— Что будете есть?

Голос его звучал хрипловато, отчего по спи­не Орланды пробежали огненные мурашки. А потом и все тело загорелось от необычного воз­буждения.

И не только от близости Стэнли Гилбрайта. Пять с лишним часов, проведенных в обществе Клод, были самым удивительным и ин­тересным опытом в ее жизни. Она сдалась на милость улыбающейся француженки и позво­лила делать с собой все, что угодно. Орланда и понятия не имела, сколько существует разных ухищрений и процедур, способных превратить любую женщину в настоящую красавицу.

Ее обернули в огромную простыню, на­мазали лицо толстым слоем чего-то жирно­го, потом сняли, еще чем-то намазали. Во­лосы распустили, расчесали, подстригли, вымыли и втерли в них что-то ароматное, потом их красили и снова что-то втирали, сушили, укладывали. И так продолжалось долго-долго, не только с лицом и волосами, но и со всем телом. Открыв огромный гарде­роб, Клод выбрала это удивительное золо­тистое платье, предложила надеть его и на­конец поставила ее перед большим, в пол­ный рост, зеркалом.

Орланда замерла словно громом поражен­ная, а француженка стояла рядом, довольно хихикая.

— Ну что? Я лично результатом довольна. А вы?

О, более чем довольна. Орланда ступала, словно по облаку, ощущая себя, наверное, так же, как Золушка, когда фея-крестная закон­чила махать над ней своей волшебной палоч­кой. Она пыталась выдавить слова благодарно­сти, но дальше заиканий дело не шло. Клод рассмеялась.

— Вот и прекрасно. А теперь мы должны представить вас Стэнли. Увидите, у него че­люсть отвиснет от удивления.

Так оно бы и было, если бы Стэнли Гилбрайт мог позволить себя выразить свое изумле­ние столь неэлегантным образом. Но один его ошеломленный взгляд рассеял все страхи Орланды. В оценке результата Клод не ошиблась…

Стэнли наклонился к ней и почти коснулся плечом ее плеча, протягивая меню.

— Хотите, чтобы я перевел?

Сейчас она не смогла бы даже ответить, сколько будет дважды два, а он предлагает ей прочесть меню, где, пусть и по-английски, написаны непонятные названия китайских блюд.

Орланда сглотнула и прошептала:

— Мне… мне, пожалуйста, что-нибудь про­стое. Если можно…

Стэнли окинул ее взглядом. И она заметила необычный блеск в серых глазах, уловила аро­мат лосьона и… О, такой мужественный аро­мат его тела!