Бесценный дар - [31]

— Очень хорошо.

Стэнли улыбнулся, и лицо его настолько преобразилось, что Орланда от волнения едва не потеряла сознание. Она не раз видела, как он улыбается — вчера сестре, сегодня Клод, но на сей раз… на сей раз его улыбка пред­назначалась ей! Такого просто не может быть. Это сон…

Но если так, то просыпаться ей не хоте­лось.

Какое-то время Стэнли занимался важным делом — заказывал еду и вино, а она упива­лась зрелищем, говоря себе снова и снова, что может проснуться в любую минуту и понять, что все это ей только пригрезилось. Но вот он покончил с заказом, повернулся к ней, а она не проснулась.

Его взгляд сообщил ей нечто такое, от чего внутри снова запорхали утихшие было бабочки.

— Невероятно! — произнес Стэнли, глядя на ее лицо, волосы, грудь. — Не знаю даже, что сказать. — И он развел руками.

Орланда неловко заерзала.

— Это просто макияж и все остальное… — Голос ее сорвался.

— Все остальное, — повторил он. — Да, все остальное. Я был слепцом, совершенным слепцом.

Странные нотки, прозвучавшие в его го­лосе, заставили Орланду поднять глаза и встретить его взгляд. Она почувствовала… Но что? Ей не удалось определить непонятное ощущение.

А Стэнли продолжал говорить.

— Слеп ко всему, — услышала она, — и те­перь хочу спросить, сможете ли вы простить мою слепоту и принять это. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал отту­да длинный узкий сверток в нарядной сереб­ристой бумаге, перевязанный алой ленточкой, — результат его визита в ювелирный салон.

Проклятые бабочки в животе никак не хо­тели прекратить свой танец, но Орланда ре­шила не обращать на них внимания. Подраги­вающими пальцами развязала бант, сняла бу­магу и обнаружила бархатный футляр. Она долго, не моргая, смотрела на него, потом под­няла крышку.

Внутри лежал тонкий изящный браслет с небольшими изумрудами.

— Вы согласитесь принять это в знак моего сожаления и в качестве извинения за неспра­ведливое обращение с вами?

Голос Стэнли был низким, чуть глухова­тым, и в нем звучали интонации, которые она опять не могла определить. Пока, во всяком случае.

Орланда ощутила, как сжалось горло.

— Нет, — выдавила она. — Пожалуйста, про­шу вас, это… это совсем не обязательно. Вы платите мне столько денег, что…

Он оборвал ее на середине фразы, накрыв ее пальцы своими.

— Нет, — сказал Стэнли так резко, что за­ставил ее вздрогнуть и посмотреть прямо на него, — о деньгах мы не будем сейчас гово­рить. А теперь… — его голос снова изменился, став мягче, — если браслет вам нравится, на­деньте. Думаю, он подойдет к вашему наряду.

Ну конечно, догадалась Орланда, мне и надо думать об украшении просто как о до­полнении к общему облику. И платье, и пер­чатки, и макияж, и все, что Клод сделала для меня, — на самом деле вовсе не для меня, а для него. Стэнли Гилбрайту претит, что по его роскошному особняку бродит некое ужасное существо, и он принял нужные меры. И не надо пытаться найти в этом что-то большее.

Орланда покорно вынула браслет из футля­ра и стала надевать его. Но от волнения не смог­ла справиться с замочком. Стэнли немедленно пришел на помощь.

— Позвольте мне, — пробормотал он, взял браслет, обернул вокруг тонкого запястья и начал застегивать, ощущая биение ее пульса.

Орланда едва с ума не сошла, чувствуя лег­кие, почти интимные касания его пальцев. Если бы было возможно, она хотела бы, чтобы этот блаженный момент длился вечно.

Увы, замок защелкнулся, Стэнли отнял руку и откинулся на спинку стула, любуясь ре­зультатом.

И ею.

— Сегодня, — мягко произнес он, впивая ее глазами, как дорогое вино, — мы все нач­нем сначала.

Вечер прошел как сон, как мечта. И Стэн­ли превратился в иного человека, думала Ор­ланда. Раньше он смотрел на нее, а видел толь­ко существо, которое доведет его мать до по­тери рассудка от ярости. Но тот Стэнли исчез, испарился. И теперь перед ней был мужчина, самый красивый во всем мире, который обра­щался с нею словно с принцессой. Это было головокружительное, почти хмельное ощуще­ние, и ей приходилось прилагать усилия, что­бы удержаться на земле, а не воспарить к не­бесам вместе с неугомонными бабочками.

Во время обеда, который, казалось, про­должался бесконечно долго, он вел легкую светскую беседу. Рассказывал ей о своей фир­ме, о Гонконге и его истории, от времен об­разования колонии до наших дней.

Орланда чувствовала себя поначалу неловко в непривычной роли и необычной обстановке и отвечала только короткими фразами. Но ког­да уровень вина в бокале понизился, расслаби­лась и начала задавать вопросы, как накануне Сержу Мареттону, сама заговорила спокойнее. Она запоминала все мельчайшие подробности их разговора и прятала в тайниках души, чтобы позднее смаковать в мечтах. И все время, пока они беседовали, Орланда ощущала, что ее тело будто пронизывает электрический ток. Ей все труднее и труднее становилось удерживаться от того, чего она страстно желала: смотреть и смот­реть на воплощение мужественной красоты, на исключительного Стэнли Гилбрайта.

Но когда обед закончился, она сразу при­шла в себя и вернулась к реальности.

Камилла!

Чувствуя себя безответственной матерью, она спросила у Стэнли, как ей позвонить в особняк и узнать о дочери. Он улыбнулся и ответил, что в этом нет необходимости, по­тому что он сообщил домой, где они прово­дят время, и в случае необходимости А Ма Тан или By Линь давно бы нашли их. Но если она все равно тревожится, то сейчас прине­сут телефон…