Берлинская жара - [89]

Шрифт
Интервал

— Скажешь тоже. — Губы ее задрожали в жалкой улыбке. — Ты хороший.

Оле опять поежился и сказал:

— Что же нам делать? Я уже место выбрал: за озером, в рощице, там барак в руинах. И обзор отличный — на все стороны. Не дойдешь?

— Ох, Оле, если надо… — Она встала с кровати и сразу села обратно. — А только я мокрая совсем. Зачем нам барак? Здесь никого, только мы с тобой. Давай прямо отсюда, а?

— Отсюда? — Оле вновь огляделся в сомнении. — Я же тут ничегошеньки не обследовал: что вокруг, какие выходы…

— А выхода два: один — с парадной стороны, откуда ты пришел, а второй — с другой, на задний двор. Там сараи, поленница. Как у всех, ничего такого. Улица проходная. Там — тупик. В той стороне — школа. Но она не работает.

Оле подошел к окну, приподнял занавеску и внимательно оглядел окрестности. На улице было пустынно, три-пять пешеходов, слева стоял грузовик без водителя, перекрывший проезд в тупик; справа — арка, ведущая во внутренний двор. Всякий раз, заблаговременно готовясь к очередному сеансу, Оле не только до мелочей изучал местность вокруг, но и продумывал все варианты неблагоприятного развития событий: подготавливал пути отхода, концентрировал в точке передачи средства для возможного отпора. Все это он и проделал применительно к бараку за озером. Но не здесь. Здесь при нем был только «вальтер» и граната М-39, прозванная «яйцом», тогда как в бараке он оставил еще две осколочные гранаты М-24, а также автомат.

Ему не понравилась эта затея, Оле любил порядок и терпеть не мог экспромты. Но он посмотрел на Ханнелоре, такую маленькую, жалкую, она сидела на краю кровати в какой-то покорной позе, сложив руки на коленях, и здравомыслие, которым всегда и во всем руководствовался Оле, дало коварную слабину.

— Ну, ладно, — неохотно сказал он. — Раз уж такое дело… Но — в виде исключения.

Ханнелоре согласно кивнула, подошла к столу и принялась доставать из сумки рацию. Оле шагнул к ней:

— Постой. — Осторожным, почти ласковым движением он отстранил ее. — Давай-ка я сам. Она же тяжелая…

Ханнелоре отступила, но он не нашел в себе силы отнять руки от ее плеч. Она подняла на него свои удивленные глаза.

— Что ты? — беззвучно прошептала она.

На его губах порывисто задергалась смущенная улыбка, в которой просвечивала непривычная для него нежность. Его рука робко коснулась ее волос, щеки, шеи.

— Понимаешь… понимаешь… — силился он сказать что-то очень важное.

— Что? — Она вдруг ответила ему такой легкой, доверчивой улыбкой, что у него перехватило дыхание. — Что?

— А я скажу тебе — что. Я обязательно скажу… — Сердце так и бухало в груди. — Вот отработаем сейчас — и сразу скажу…

Оле взглянул на часы. Пора. Он вынул из сумки рацию, осмотрелся и перенес ее на стоявший в углу столик из-под швейной машинки. Проверил его на устойчивость и положил на рацию листок с зашифрованным донесением, которое передал ему Гесслиц.

— Боже мой! — воскликнула Ханнелора, увидев шифровку. — Тут слишком много. Я и в двадцать минут не уложусь. Оле, тут слишком много.

— Ничего, ничего, — взволнованно успокоил он, — тормознемся минут через десять, подождем немного и дальше поедем легонько. Ты, главное, оборвись на полуфразе, чтобы наши не отключились. Хорошо?

— Какая полуфраза, Оле, здесь же цифры. О чем ты говоришь?

— Ну, ладно, — смутился он, — просто прервемся и подождем. Мало ли…

Вздохнув, Ханнелоре надела наушники, включила передатчик и положила палец на ключ. Через пару минут она вышла в эфир.

Чтобы отдохнуть от предгрозовой духоты, Гиринг зашел в церковь Святого Иоанна, которая, к счастью, оказалась незапертой. Внутри было пусто, лишь старый органист разминал руки, пробегая пальцами по мануалам и наполняя своды обрывками неопределенных аккордов. С трудом переставляя ноги, Гиринг дошел до середины зала и тяжело опустился на скамью. Достал платок и протер взмокшее лицо. Приступы дурноты в последнее время сделались невыносимыми.

Позади послышались гулкие шаги.

— Возьмите, сын мой. Вам плохо?

Гиринг поднял голову. Маленький, румяный, как свежеиспеченная булка, пастор протягивал ему стакан с водой.

— Спасибо, отец. — Гиринг принял стакан и залпом выпил всю воду.

— Уж не больны ли вы? — с заботой в голосе спросил пастор.

— Болен, — подтвердил Гиринг. — И похоже, что умираю.

— Не говорите так. Всё в руках Божьих. Молитесь, делайте добро, и Господь смилостивится, вот увидите. В Евангелии говорится: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят». Бог милостив, сын мой.

— Да-да, отец. Спасибо. Я ничего не боюсь.

Двери с грохотом отворились, и в церковь, оглушительно стуча сапогами, вбежал оберштурмфюрер СС. Пастор в изумлении отпрянул. Оберштурмфюрер вытянулся перед сидевшим на скамье, ссутулившимся Гирингом.

— Нашли! — выпалил он. — Нашли, господин гауптштурмфюрер! Тут рядом! В двух шагах отсюда! Нашли!

Гиринг поднялся, вернул стакан пастору и задержал на нем тяжелый взгляд:

— Кажется, наверху услышали ваши слова, отец.

Приблизительно в это же время Гесслиц выходил с совещания на Принц-Альбрехт-штрассе, которое проводило берлинское гестапо совместно с инспекторами крипо: в разбомбленных учреждениях нередко орудовали мародеры, и важные документы могли попасть в руки противника; нужны были совместные усилия для недопущения таких вещей. Гесслиц свернул в туалет и закрылся в кабинке. Спустя минуту туда же зашли, судя по разговору, гестаповцы из группы захвата. То, что он услышал из их болтовни, заставило его сердце на мгновение остановиться.


Еще от автора Дмитрий Николаевич Поляков-Катин
Дети новолуния [роман]

Перед нами не исторический роман и тем более не реконструкция событий. Его можно назвать романом особого типа, по форме похожим на классический. Здесь форма — лишь средство для максимального воплощения идеи. Хотя в нём много действующих лиц, никто из них не является главным. Ибо центральный персонаж повествования — Власть, проявленная в трёх ипостасях: российском президенте на пенсии, действующем главе государства и монгольском властителе из далёкого XIII века. Перекрестие времён создаёт впечатление объёмности.


Скользящие в рай

Один рассказ. Одна повесть. Один роман. Человеку по-настоящему интересен только человек, писал Блез Паскаль. Так же думал Чехов. Жизнь человека – это смех и слезы. Более того, естественным образом одно перетекает в другое и наоборот. Кто-то собрался жениться, кто-то потерял работу, кто-то решил сбежать… Людям свойственно сопротивляться обстоятельствам, совершать ошибки, шутить, надеяться. В каждом из нас много других людей, о которых хочется говорить. И когда мы думаем о себе, очень часто мы думаем о них. Книга о людях, живущих сегодня.


Рекомендуем почитать
Поединок. Выпуск 16

Шестнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» открывает повесть Валерия Аграновского «Профессия: иностранец» о советском разведчике Г.-Т. Лонгсдейле. В остросюжетной повести Анатолия Степанова «Футболист» речь идет о дельцах, превращающих спорт в средство обогащения, лишающих миллионы истинных болельщиков удовольствия от спортивной борьбы. В материал Юрия Митина о Конан Дойле органично вплетается рассказ о возникновении криминалистики как науки, автор останавливается на некоторых давних делах, являющихся вехой в развитии одного из направлений криминалистики — дактилоскопии, токсикологии, судебной медицины.


Мата Хари. Пуля для обнаженной

Все было не так. Таинственная Мата Хари, исполнительница экзотических танцев и стриптиза, изящно работавшая на германскую разведку, не была расстреляна в пригороде Парижа французскими солдатами. Обаятельный резидент с кодовым позывным h.21 невероятным образом выжила, и тюремный врач Антуан Моро, спасший ее, теперь имел все основания рассчитывать на взаимные чувства. Но Мата Хари, родившись заново, не начала новую жизнь. Прогулки по тонкой грани между пороком и благодетельством опять стали для нее опасным увлечением и неудержимой страстью…


Операция «Ледокол»

1983 год, КГБ просит о помощи британскую Секретную службу, ЦРУ и израильский Моссад в проведении операции против международной неофашистской группировки, именуемой НСДА. Комитет госбезопасности располагает данными, что эти неофашисты скупают оружие на советской военной базе, расположенной под Алакуртти, около русско-финской границы. Местоположение секретной базы, куда террористы тайно переправляют оружие через границу, неизвестно. Предводителем неофашистов является некий граф Конрад фон Глёда, человек с туманным прошлым...


Будни контрразведчика [иллюстрации]

Английский писатель Роберт Тронсон в повести «Будни контрразведчика» отобразил широкомасштабную и бессмысленную возню многочисленных английских спецслужб. Повесть печаталась в журнале «Вокруг света» за 1972 г. Перевела с английского Нинель Гвоздарева.


Приключения Аввакума Захова. Повести

В данный сборник вошли остросюжетные повести известного болгарского писателя Андрея Гуляшки об Аввакуме Захове: «Случай в Момчилове», «Приключение в полночь», «Дождливой осенью» и «Спящая красавица».


Ночной рейс в Париж

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.