Берлин - 45 - [27]
На третий день боёв за Карлсхорст из штаба корпуса в политотдел 1-й гвардейской танковой армии полетела телефонограмма:
«Начальнику политотдела тов. Журавлёву.
Соколов.
Доношу, что 23.4.45 г. в 16.00 в пригороде Карлсхорст на авторембазе № 59 было водружено Красное знамя 40-й гвардейской танковой бригады. Водрузили знамя комсорг моторизованного батальона автоматчиков гвардии лейтенант Гогишвили и радист 1-го танкового батальона гвардии старшина Краминов.
24.4.45 г. 18.35.»
Через две недели, а точнее, в ночь с 8 на 9 мая, здесь, в Карлсхорсте, в здании офицерского казино сапёрного училища сухопутных войск, которое временно занимал штаб 5-й ударной армии, стороны, победители и побеждённые, подпишут Акт о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Советскую сторону будет представлять Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Перед каждым боем, где особенно нужна была поддержка пехоты, Бабаджанян встречался или созванивался с командиром 29-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майором А. Д. Шеменковым[47].
Афанасий Дмитриевич, начинавший военную карьеру в лейб-гвардии Преображенском полку, был человеком старой закваски, своеобразным и всегда при своём мнении. Мог возразить начальству. Всегда следил, чтобы его гвардейцев-пехотинцев не сунули головой под колесо обстоятельств. Бабаджаняну, за танками которого генерал Шемеков вёл свой корпус с самого Кюстринского плацдарма, не раз пенял. Вы, мол, танкисты, народ ненадёжный. Соберёшься с вами в бой, а вас перед самой атакой — швырь на другой участок… И правда, такое случалось не раз, когда намеченную совместную операцию пехоте приходилось проводить без броневой поддержки. Мог Шеменков и отменить атаку, перенести её начало на более поздний срок, если его дивизии и полки не успевали подходом в исходные районы или имелись другие причины, могущие сильно повредить корпусу.
Но однажды, в самый, надо сказать, разгар наступления на Берлин, эта хозяйская распорядительность и упорное стояние на интересах своего корпуса основательно подвели характерного Шеменкова.
Перед прорывом третьего рубежа обороны, за которыми уже начинались пригороды Берлина, Бабаджанян с начальником штаба и офицерами оперативного отдела прибыл на КП 29-го гвардейского стрелкового корпуса. Шеменков на этот раз расположился по-царски — в старинном особняке, похожем на замок, среди леса. Остроконечные готические крыши построек, крытые черепицей, массивные дубовые двери и оконные переплёты, толстые стены, выложенные из дикого камня, старый парк с тенистыми аллеями и ухоженными прудами…
«Мы остановились в одном из залов замка, — вспоминал Бабаджанян. — Это библиотека: книги в старинных переплётах до потолка. Нам навстречу вышел сухопарый седоватый человек с погонами советского подполковника, представился. Увы, не вспомню сейчас его фамилии. Он объяснил, что библиотеке этой цены нет, и он специально прибыл сюда из Ленинграда, чтобы сохранить эти бесценные книги.
Наконец, миновав анфиладу залов, добрались до помещения, где работал штаб стрелкового корпуса.
А. Д. Шеменков сообщил мне, что в сроки, предписанные приказом, в восемь часов утра, начать наступление не сможет и переносит его на девять ноль-ноль.
— Но ведь тогда надо доложить по команде в армию — Чуйкову.
Однако уговоры мои не возымели успеха. Стрелковый корпус готовился начать прорыв только в девять часов.
Рано утром появились В. И. Чуйков и М. Е. Катуков.
— Готовы ли войска начать прорыв? — спросил В. И. Чуйков.
А. Д. Шеменков начал было мотивировать, почему он перенёс час наступления.
— Как «перенёс»?! — вскричал В. И. Чуйков.
Что произошло на КП стрелкового корпуса дальше, я не знаю, потому что М. Е. Катуков сказал мне вполголоса:
— Тебе здесь делать нечего, скорее в войска — приказ должен быть выполнен в срок!
Приказ был выполнен. Совместная атака ударных групп танкового и пехотного корпусов началась ровно в 8.00. Спустя несколько часов 29-м гвардейским стрелковым корпусом командовал уже другой генерал — один из командиров дивизии. А Шеменков отбыл принимать дела в другой корпус, на более спокойное направление».
К исходу 23 апреля бригады Бабаджаняна, занимая положение в центре построения боевых порядков 1-й гвардейской танковой армии, вышли к Шпрее в районе Карлсхорста. Справа наступал 11-й танковый, а слева 8-й гвардейский механизированный корпуса. Севернее Берлин охватывала 2-я гвардейская танковая армия Богданова.
Позади остались руины Зееловской оборонительной полосы, линии внешнего и внутреннего обвода, где стояли, медленно остывая остовы сгоревших «тридцатьчетвёрок» и ИСов, иногда вместе с экипажами. Пепел их уже разносил тёплый весенний ветер по чужой земле…
Маршал Г. К. Жуков знал цену той победы. В своих мемуарах он писал: «Следует подчеркнуть роль 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, которая, выйдя на юго-восточную окраину Берлина, отрезала пути отхода 9-й армии в Берлин. Это облегчило дальнейшую борьбу в самом городе».
Берлинский гарнизон не пополнился дивизиями 9-й армии. Их было пять: 32-я добровольческая гренадерская дивизия СС «30 января», 25-я моторизованная, 712-я пехотная, а также пехотные дивизии «Берлин» и «Дёбериц», не учитывая ещё нескольких дивизионных штабов и отдельных полковых групп. Напрасно Гитлер в те последние дни Третьего рейха забрасывал ОКВ своими телефонограммами: «Где 9-я армия?» Наконец, 30 апреля в 1.00 начальник ОКВ генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель направил ему ответ: «9-я армия окружена». Армия генерала пехоты Теодора Буссе была зажата в Хальбском «котле», где её перемалывали танки и артиллерия соединений двух фронтов — 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Забегая немного вперёд, отметим, что её остаткам удалось пробиться к позициям 12-й армии генерала В. Венка лишь 1 мая 1945 года. По данным немецких исследователей, из Хальбского «котла» вышли до 40 тысяч человек. Колонна была смешенная — в ней шли и гражданские беженцы. Маятник войны качнулся в обратную сторону, и то, что происходило на дорогах Смоленщины и Подмосковья в 1941-м, теперь происходило здесь, под Берлином.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.