Берлин - 45 - [149]
— С фашистами я встречался штык в штык и не бегал от них, а дрался в открытую! Я Рейхстаг штурмовал! А тебе откуда знать, как выглядит настоящий фашист? Ты ведь, говорят, конвоировал «штрафников» к передовой и подолгу там не задерживался! А ну гони спирт, канцелярская душа! — И встряхнул начальника.
Говорят, именно после того случая и прилипло к Булатову прозвище «Гришка-Рейхстаг». Возникло оно на волне уважения к фронтовику, который сумел защитить себя и своих товарищей. Это потом оно наполнилось ироничным и насмешливым смыслом.
Кого тогда напомнил Григорию Петровичу подвыпивший начальник, зажавший «сплавные»? Генерала Шатилова? Полковника Зинченко?
О войне чаще приходилось рассказывать в пивной. Там его фронтовой эпопеей интересовались чаще, и там он видел больше сочувствия и понимания.
Какое-то время после войны в небольшой часовенке на берегу Вятки ютилось городское кафе, а попросту пивная под названием «Голубой Дунай»[168]. Однажды в пивную зашла компания курсантов речного училища.
«Курсанты балагурили, десятый раз пересмеивались каким-то старым шуткам, когда у слышали чью-то реплику:
— Гришь, глянь-ка, наши водоплавающие. Никак, новое поколение на подходе. — Говоривший выглядел добрым парнем с косой саженью в плечах… — Верно, салаги?
Вокруг добродушно загудели, а один из курсантов шутку поддержал.
— Верно, батя, — кивнул он.
— Нормальные парни, нашенские, — продолжал новый знакомец. — С юмором — это хорошо. А мы вот тут с Гришей пивом балуемся. — Он указал в сторону невысокого человека со стрижкой полубокс, который всё это время не проронил ни слова. — Знаете хоть, что за человек перед вами? Нет? Это же сам Гришка Булатов!
Булатов опять никак не среагировал, взгляд был устремлён куда-то мимо всех, а вроде и смотрел в упор, но всё равно мимо. Повисла пауза, только знакомец никак не мог угомониться. Когда пиво закончилось, он принялся разливать по кружкам водку.
— Гриш, Гриш, ну что ты, ей-богу, расскажи пацанам. Про знамя расскажи, про Рейхстаг, они же нашенские, они же поймут.
Булатов обвёл всех взглядом, разом выпил, что было налито в кружке, резко отодвинул её в сторону, встал и, уже не обращая ни на кого внимания, вышел из пивной. Вокруг сразу всё ожило, зашевелилось. Народ торопился рассказывать и пересказывать друг другу то, что слышал не однажды, то, что не стал рассказывать Булатов. Припоминали всё подряд, и то, что непросто судьбу такую нести на плечах, и несмело костерили власть за то, что не хочет видеть в нём настоящего знаменосца, кто-то хвастался, что работает с героем на фанерном комбинате, кто-то говорил, что ещё до войны с Гришкой знаком был, достойный он человек — Булатов, а вот приклеилось — Гришка-Рейхстаг…»[169]
В 1957 году Булатов вместе с другом детства Виктором Шуклиным уехал работать на Север. Эта поездка с переменой места жительства была попыткой убежать от своего прошлого, от вопросов, сочувственных взглядов и насмешек. Прожил на севере около пяти лет. Но снова потянуло на родину.
А тут ещё в 1961 году, в ноябре месяце, в Институте Маркса, Энгельса, Ленина прошла встреча участников штурма Рейхстага, а затем, через два года, будто затянувшимся эхом вышел в свет 5-й том «Истории Великой Отечественной войны». В очередном томе «Истории…» среди знаменосцев названы Рахимжан Кошкарбаев и Григорий Булатов. Эхо конференции, проведённой в ИМЭЛ, отозвалось в обществе. Начались публикации, интервью, дискуссии. В 1964 году в газете «Комсомольская правда» вышла статья в то время известного корреспондента Игоря Клямкина «Знаменосцы». Снова прозвучало имя Булатова: «Флаг Кошкарбаева и Булатова вспыхнул над входом в Рейхстаг…» В 1965 году начались разговоры о новой попытке представить героя к давно заслуженной Золотой Звезде. Но постепенно Булатов и тут разглядел подоплёку недобросовестности и подмены. Говорили о штурмовом знамени, установленном им и лейтенантом Кошкарбаевым. О первом же, о сорокинском, снова посоветовали молчать. На сделку с совестью он пойти не мог. Предать своих боевых товарищей? Группу лейтенанта Сорокина? Переступить через своих разведчиков?
В сентябре 1966 года Булатов получил новый срок. На этот раз по статье 206, часть II УК РСФСР — хулиганка. Получил два с половиной года колонии усиленного режима. Сидел недалеко, в колонии № 5 в Кирово-Чепецке. Колония с историей: здесь сидел знаменитый футболист Эдуард Стрельцов — «Стрелец», а ещё раньше Эрих Хартман — немецкий лётчик-ас.
Когда Булатов получил свой первый срок, за него заступился маршал Жуков. Теперь в дело вмешался генерал-полковник Шатилов. Приехал сам, разыскал родных. Потом поехал к начальнику колонии. Срок скостили до полутора лет. Генерал чувствовал свою вину в незадавшейся судьбе своего бывшего солдата.
Но будет у Булатова ещё и третий срок — за воровство.
Весной 1969 года в канун Дня Победы он наконец выбрался в Москву. Встреча с командиром Семёном Егоровичем Сорокиным, бывшим командиром 2-й роты Петром Афанасьевичем Греченковым, братьями Виктора Правоторова. Самого Виктора к тому времени уже не будет в живых.
Сорокин, наконец, добился того, о чём мечтал, наверное, с мая 1945-го, — проведения экспертизы и опознания Знамени Победы, хранящегося в Центральном музее Вооружённых сил СССР. Ещё четыре года назад сорокин-цы составили письмо-опознание: «В ноябре 1965 года мы вместе с Героем Советского Союза Иваном Никифоровичем Лысенко побывали Центральном музее Вооружённых сил СССР, где внимательно осмотрели хранившееся в нём Знамя Победы и обнаружили, что это Знамя Победы НАШЕ, т. е. именно то, которое мы, разведчики 674 полка, сами сделали из перины. Об этом нам напомнили оставшиеся не снятыми на его кромке чёрные нитки, стёганные вручную неравномерными стежками, а также грубо струганное кинжалом древко.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.