Беовульф - [7]

в свои владенья,

      в земли Бродингов,

в дом наследный,

      где правит поныне,

на радость подданным,

      казной и землями.

Клятву сдержал

525

      сын Бенстана —

был первым!

      Вот почему я

предчую худшее

      (хотя и вправду

ты крепок в битве,

      в честной сече),

коль скоро, с вечера

      тут оставшись,

ты встретишь Гренделя!»

530

      Ответил Беовульф,

сын Эггтеова:

      «Не чересчур ли

ты, друг мой Унферт,

      брагой упившись,

о подвигах Бреки

      тут разболтался?

На самом же деле

      никто из смертных

со мной не сравнился бы

535

      мощью на море,

выдержкой на океане.

      Когда-то, поспорив,

мы вправду задумали,

      жизнью рискуя

(а были оба

      еще недоростками!),

взапуски плавать

      в открытых водах.

Сказано — сделано:

540

      кинулись в зыби,

клинки обнажив

      ради защиты

от хищных тварей,

      там обитавших.

Сил недостало

      ему тягаться

со мной на быстринах,

      но я не покинул

его над бездной:

545

      вместе держались

в опасных водах,

      рядом плыли

пятеро суток,

      покуда буря

и сумрак ночи,

      северный ветер,

снег и волны

      кипящих течений

не разлучили

550

      нас в ненастье.

Со дна морского

      нечисть восстала —

в пене ярились

      полчища чудищ.

Рубаха-кольчуга

      искусной вязки,

железной пряжи

      мне послужила,

шитая золотом,

555

      верной защитой,

когда морежитель,

      стиснув когтистыми

лапами тело,

      вдруг потащил меня

в глубь океана;

      Судьбой хранимый,

я изловчился,

      — клинком ужалил

зверя морского —

560

      канул на дно

обитатель хлябей.

      Кишела нежить,

грозя мне погибелью

      в бурлящей бездне,

но я поганых

      мечом любимым

учил, как должно!

      Не посчастливилось

злобной несыти

565

      мной поживиться,

плотью лакомой,

      пищей пиршественной

в глубоководье,

      зато наутро

в прибрежных водах

      всплыли распухшие

туши животных,

      клинком усыпленных, —

и с этой поры

570

      стал безопасен

путь мореходный

      над теми безднами.

Божий светоч

      взошел с востока,

утихла буря,

      и я увидел

источенный ветром

      скалистый берег —

Судьба от смерти

575

      того спасает,

кто сам бесстрашен!

      Всего же девять

избил я чудищ

      и, право, не знаю,

под небом ночным

      случались ли встречи

опасней этой,

      был ли кто в море

ближе к смерти,

580

      а все же я выжил

в неравной схватке —

      меня, усталого,

но невредимого,

      приливом вынесло,

морским течением

      к финским скалам.

Но я не слышал

      подобных былей

о подвигах ратных,

585

      тобой совершенных:

ни ты, ни Брека —

      в игре сражений

не смели вы оба

      железом кровавым

творить, как должно,

      дела достойные,

зато известно,

      что ты убийца

своих сородичей,

590

      братьев кровных, —

проклятье ада,

      как ни лукавь ты,

тебя не минет!

      Скажу воистину

тебе, сын Эгглафа:

      не смог бы Грендель

бесчинствовать в Хеороте,

      не смел бы нечистый

бесчестить владыку,

595

      когда бы сердце

твое вмещало

      столько же храбрости,

сколько бахвальства!

      Но знает он,

что его не встретят,

      противоборствуя,

мечами острыми,

      и без опаски

враг набегает

600

      на земли Скильдингов,

твоих сородичей,

      и с Данов дань

собирает кровью,

      и ест и пьет он

и не трепещет

      при встрече с данами.

Дайте время,

      на деле узнает он

доблесть гаутскую!

605

      Завтра поутру,

когда над миром

      зажжется Светоч,

солнце на небе

      явится ясное, —

всяк без боязни

      сможет на пиршестве

пить брагу в Хеороте!»

      Пришлась по нраву

кольцедарителю,

610

      седовласому

старцу-воину,

      решимость Беовульфа:

он уверовал,

      пастырь данов,

в близость спасения.

      Громче смех

зазвучал и речи

      среди воителей;

вышла Вальхтеов,

615

      блистая золотом,

супруга Хродгара,

      гостей приветствовать

по древнему чину:

      высокородная

вождю наследному

      вручила первому

чашу пенную,

      да не грустил бы

в пиру властитель,

620

      владыка данов, —

до дна он выпил,

      радуясь трапезе,

добрый конунг;

      затем гостей

обходила Вальхтеов

      с полной чашей,

потчуя воинов,

      старых и юных,

пока не предстала

625

      жена венценосная,

кольцевладелица

      с кубком меда

перед гаутским

      войсководителем;

многоразумная

      Бога восславила,

ей по молитвам

      в помощь пославшего

рать бесстрашную.

630

      Чашу воитель

принял от Вальхтеов

      и ей ответствовал

жаждущий битвы,

      молвил Беовульф,

сын Эггтеова:

      «Дал я клятву,

когда с дружиной

      всходил на ладью,

чтобы плыть за море:

635

      или избуду я

ваши беды,

      или сгину

в тугих объятьях

      рук вражьих, —

зарок мой крепок! —

      добуду победу,

или окончатся

      дни моей жизни

в этом чертоге!»

640

      Пришлась по сердцу

хозяйке дома

      клятва гаута.

Воссела властная

      золотоносица

возле супруга,

      и пир разгорелся,

как в дни былые;

      застольные клики,

смех и песни

645

      в хоромах грянули,

но сам сын Хальфдана

      прервал веселье,

спеша укрыться

      в ночных покоях:

он знал, что недруг,

      дождавшись часа,

когда помрачится

      закатное солнце

и с неба сумерки

650

      призрачным облаком

сползут на землю, —

      враг явится яростный,

жизнекрушитель,

      в зал для пиршеств.

Повстала дружина;

      воин воину,