Белый свет - [102]

Зеленый чай здесь подавали отличный, и Алтынбек за пиалой душистого густого напитка вдруг обрел утраченный им в последнее время, казалось навсегда, душевный комфорт. Алтынбек сидел и думал, как, в сущности, человеку мало надо для счастья: глоток хорошо заваренного чая и маленькую надежду на любовь!..

Бабюшай, поставив перед собой с верхом набитую хозяйственную сумку, ждала его у края тротуара.

— Думала, что уехал, не дождался…

Он с удовольствием отметил послышавшийся ему упрек в голосе Бабюшай.

— Садись скорее, — открыл дверцу и улыбнулся одними глазами, — а то вдруг возьму и укачу!..

Бабюшай понравилась шутка Алтынбека. Оказывается, он простой и нисколько не зазнайка, только самолюбивый очень… Ей почему-то хотелось оправдать Алтынбека, почему-то хотелось верить, что теперь они станут просто товарищами и Алтынбек бросит преследовать ее своими странными, внушающими ей страх, намеками.

Алтынбек прервал ее мысли, воскликнув весело:

— А не закусить ли нам в дорожку, а? Как ты находишь, Букеш?

— Нет, не будем терять времени! — запротестовала Бабюшай. — Я только что выпила кофе, да и ты, конечно, перекусил.

На время планы Алтынбека рушились. «Ничего, — перестраивался он про себя, — будет еще ресторан по дороге… Только бы согласилась… А там музыка, шампанское, то да се…»

Алтынбек с готовностью взялся за руль. Ехали быстро по хорошей дороге, и такая езда доставляла им явно удовольствие. Алтынбек вел машину смело, потому что рука у него была твердая и реакция отличная. Бабюшай сама не первый год водит машину, поэтому вполне могла оценить его мастерство.

Опускающееся прямо на глазах к перевалу солнце уже не грело землю. В воздухе чувствовалась осенняя свежесть и умиротворенность, обволакивающая в эту пору все: и деревья, и убранные поля, и притихшие арыки…

Алтынбек остановил машину около колхозного сада, протянувшегося вдоль дороги, — захотелось размять затекшие от долгого сидения ноги, набрать в легкие настоянного на запахах осенней земли воздуха.

— Ах, как хорошо!..

Бабюшай любовалась огненными красками, опалившими враз яблони и урючины. И на яркой, неправдоподобной зелени травы уже лежали вороха этой огненности, напоминая бездымные костры… И на ощупь они были прохладными и влажными от упавшей росы… Пусто, тревожно…

Алтынбек неожиданно разрушил это очарование какой-то нездешней тишины. Закричав и захлопав в ладони, он показал Бабюшай одно-единственное яблоко, случайно уцелевшее на самой макушке.

— Разве я не счастливый джигит, а?.. Это мое яблоко, Букеш, смотри, какое оно красное и большое, как улыбается мне!

Алтынбек стал озираться по сторонам, ища, чем бы сбить свой трофей, и, подняв, палку, ударил ею по яблоку, и оно медленно хлюпнулось в опавшие листья. Подняв его и держа в нетерпеливых ладонях, Алтынбек с горечью увидел, что вся сердцевина у него была выклевана…

Девушка, понимая разочарование Алтынбека, отвела глаза в сторону, делая вид, что ничего не заметила. Но ей тут же пришлось обернуться от крика Саякова, проклинавшего злосчастное яблоко и свою неудачу. Бабюшай взяла его за руку:

— Ну стоит ли так расстраиваться из-за пустяков!

Тут Алтынбек решил, что самое время начать решительный разговор, ради которого он и потратил целый день. Они так и подошли к машине рука в руке. Алтынбек сел на заднее сиденье, предварительно достав из багажника сверток, развернул его. Там оказались колбаса, помидоры и шоколад.

— Сейчас перекусим и поедем.

— Да я же сказала, что не голодна!

— Ну посиди хоть для компании со мной, — похлопал Алтынбек ладонью по пушистой обивке сиденья. А когда та села, протянул ей шоколад. — От этого-то ты, надеюсь, не откажешься?

Бабюшай надкусила плитку своими ровными красивыми зубами, поблагодарив Алтынбека улыбкой. И тут он вдруг откуда-то извлек бутылку коньяка, наверно, достал, когда включал приемник. У девушки округлились от страха глаза.

— Алтынбек, ты с ума сошел! Ты же за рулем!

— А мы с тобой только по глоточку, Букеш! Только для настроения…

Бабюшай хмуро и отчужденно посмотрела на него. И он, оттого что все надежды его рухнули вмиг, что протаскался он целый день за Бабюшай как дурак, как персональный шофер маматаевской невесты, хватил прямо из горлышка. Коньяк обжег пустой желудок, горячими ручейками стал растекаться по всему телу. И на душе сразу отлегло.

— Букеш… милая Букеш… Я сегодня от тебя жду решительного слова… Ты должна меня осчастливить… Не хочу больше играть в прятки, а в твое чувство к этому тупице Маматаю просто не верю.

— Что это значит? — высокомерно вздернула подбородок Бабюшай. — Кто позволил такие слова!

— Нет, ты любишь меня, — упрямо повторил Алтынбек, уверенный, что Бабюшай набивает себе цену.

— Любила… — вдруг стала грустной и какой-то тихой девушка.

— Прости, прости, Букеш, — бросился к ней Алтынбек, обнимая ей колени и всхлипывая от жалости к себе. — Прости, Букеш… Всю жизнь на руках буду носить… Не захочешь здесь остаться, увезу на край света, только скажи, не томи… Передо мной блестящее будущее…

— Не надо, Алтынбек!

Саяков удивленно и зло посмотрел на нее. Да помани он пальчиком — любая побежит, а про Бурму и говорить нечего! Кому она теперь нужна?