Белый олеандр - [147]
От запаха ее фиалок мне всегда становилось грустно. Бутылочка с подкрашенной водой точно такого цвета, как наш бассейн на Голливудском бульваре. Сидя перед алтарем матери, я наклеивала на прозрачный пластик кусочки бумаги с разными линиями, смотрела на свет, как они складываются в рисунок, в ее профиль. По дну саквояжа тянулась колючая проволока с вплетенными в нее буквами, лежал веер карт таро с королевой жезлов наверху. С крышки свешивались стеклянные висюльки, я водила по ним пальцем, слушала нежный звон и представляла, как жаркой летней ночью ветер перебирает китайские колокольчики на старом эвкалипте.
Мы переписывались пару раз в месяц, используя магазин комиксов как почтовый ящик. Иногда ее адвокат посылала мне немного денег через Хану Груен из Кельна — мать называла это гонорарами от публикаций, но на самом деле это были, наверно, подношения поклонников. Я написала ей, что не хочу ничего знать о ее подготовке к процессу. Ее письма пестрели названиями колледжей и университетов, где ей предлагали преподавать, — Амхерст, Стэнфорд, Смит. Манящий пряник зеленых университетских городков. Я воображала себя преподавательской дочкой, спешащей на велосипеде к началу занятий. Можно будет наконец надеть пальто из верблюжьей шерсти, познакомиться с соседкой по комнате, научиться играть в волейбол — за все уже уплачено. Какое спокойствие, защищенность. Все заранее решено за меня, можно будет снова стать ребенком, начать сначала. Ты уверена, Астрид, что не хочешь вернуться домой?
Я тронула острие колючей проволоки, позвенела висюльками. Красота и безумие, взвешенные на весах ночи.
Вечером я забралась под пуховое одеяло, полностью одетая — не спать, просто согреться. Рядом жужжал обогреватель, издавая знакомый запах жженых волос. Оконные стекла замерзли, от моего дыхания шел пар. Играла кассета, группа «Фламинго», наши друзья давно просили познакомить их с певицей, Ники Колетт. Через месяц она приезжает на концерт во Франкфурт, мы уже купили билеты — будет повод побеситься. На Рождество я получила письмо от Ивонны, она сейчас жила в Хантингтон-Бич с бывшим матросом по имени Герберт, у них родился сын, Герберт-младший.
Хотелось есть. Я ждала Пола, он должен был купить чего-нибудь по дороге домой после встречи с издателем насчет нового альбома. Он пытался найти кого-нибудь, кто дешево напечатает книгу и выплатит ему процент от выручки. Последний его немецкий издатель умер осенью от передозировки, оставив нас опять неприкаянными. Но он успел продать двести экземпляров, совсем неплохо.
Пол вернулся около девяти, скинул ботинки и забрался под одеяло. В руках у него был масляный пакет из турецкого кафе. Желудок заурчал. Пол бросил газету поверх одеяла.
— Угадай, кто там?
Это был завтрашний выпуск «Интернешнл Геральд Трибьюн», пахнущий типографской краской. Я пробежала глазами первую страницу. Хорватия, ОПЕК, звонок о заложенной в «Ла Скала» бомбе. Развернув газету, я увидела: «Поэтесса оправдана после девяти лет заключения». Мать улыбалась своей полуулыбкой, как королевская особа, вернувшаяся из изгнания, — счастливая, но все-таки не доверяющая народу. Она обошлась без меня на процессе. Она была свободна.
Пока Пол ел сандвич с кебабом, бросая обратно в пакет листья салата, я быстро прочла статью. Шок был гораздо сильнее, чем я ожидала. Защита строилась на том, что Барри совершил суицид, замаскировав его под убийство. Я ужаснулась — это сработало?! Слова матери о том, как она рада восстановленной справедливости, как она мечтает принять ванну, как она от всего сердца благодарит присяжных. Она рассказывала о предложениях, которые получила еще в тюрьме, — преподавать в университете, издать автобиографию, выйти замуж за миллионера — производителя мороженого, попозировать для «Плейбоя», — и собиралась принять их все.
Пол протянул мне фалафель,[74] я покачала головой. Есть вдруг расхотелось.
— Оставим на потом.
Он бросил пакет у кровати. Все вопросы светились в его темно-карих глазах, ему не надо было говорить ни слова.
Положив голову ему на плечо, я смотрела на синий квадрат телеэкрана, мигающий за морозными цветами на нашем окне, в квартире через дорогу. Я хотела понять, что она сейчас чувствует. В Лос-Анджелесе был полдень. Яркий солнечный февраль, как с открытки. Я представила ее в номере отеля — любезность Сьюзен Д. Вэлерис, — роскошная комната, заставленная букетами от поклонников. Сейчас она проснется на чистых простынях, примет вожделенную ванну и сядет писать стихотворение, глядя на зимние розы. Потом, может быть, поговорит с несколькими журналистами, возьмет напрокат автомобиль и поедет на пляж. Найдет там светлоглазого молодого человека с песком в волосах и займется с ним любовью, пока он не заплачет, пораженный красотой их постельного танца. Что еще можно делать, когда тебя оправдали после убийства?
Вряд ли можно было надеяться, что она разбавит свое ликование минутами горьких раздумий и начнет соизмерять с этим триумфом его цену. Такого от нее нельзя было ждать. Но я видела ее раскаяние, и оно относилось не к Барри или кому-то еще, это был подарок, не включенный в цену триумфа, которую она не могла сейчас даже осознать. Он мог быть тяжким, как траур, неизбежным, как могила. Неважно, сколько зла она причинила мне, неважно, как она была порочна, как жестоко ошибалась, — несомненно, мама любила меня.
В книге затронуты вечные темы – противостояние добра и зла, человек и война, связь поколений. Время действия – гражданская и Первая Мировая, Вторая Мировая войны. На первой сражался отец, на второй – отец и сын, которые имеют неразрывную духовную связь. И хоть перманентность войны угнетает, эта духовная связь между людьми, не дающая временам прерваться, не позволяющая ушедшим сгинуть без следа, сообщает радость. Радость и заслуженную благодарность, отзывающуюся в сердцах тех, кто живет сейчас. В романе переплетены реальность и вымысел, философия и обыденные размышления.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Мы путешествуем на лазерной снежинке души, без билета, на ощупь. Туда, где небо сходится с морем, где море сходится с небом. Через мосты и тоннели, другие города, иную речь, гостиницы грез, полустанки любви… – до самого горизонта. И обратно. К счастливым окнам. Домой.«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира. Публикация происходит на конкурсной основе.
Вена, март 1938 года.Доктору Фрейду надо бежать из Австрии, в которой хозяйничают нацисты. Эрнест Джонс, его комментатор и биограф, договорился с британским министром внутренних дел, чтобы семья учителя, а также некоторые ученики и их близкие смогли эмигрировать в Англию и работать там.Но почему Фрейд не спешит уехать из Вены? Какая тайна содержится в письмах, без которых он категорически отказывается покинуть город? И какую роль в этой истории предстоит сыграть Мари Бонапарт – внучатой племяннице Наполеона, преданной ученице доктора Фрейда?
Михейкина Людмила Сергеевна родилась в 1955 г. в Минске. Окончила Белорусский государственный институт народного хозяйства им. В. В. Куйбышева. Автор книги повестей и рассказов «Дорогами любви», романа «Неизведанное тепло» и поэтического сборника «Такая большая короткая жизнь». Живет в Минске.Из «Наш Современник», № 11 2015.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние дни гражданской войны дезертировавший с фронта Инман решает пробираться домой, в городок Холодная Гора, к своей невесте. История любви на фоне войны за независимость. Снятый по роману фильм Энтони Мингеллы номинировался на «Оскара».
Собака, брошенная хозяином, во что бы то ни стало стремится вернуться домой. Истории о людях, встретившихся ей на пути, переплетаются в удивительный новеллистический узор, напоминая нам о том, как все мы в этом мире связаны друг с другом.Тимолеон Вьета — дворняга, брошенная в чужом городе своим хозяином-гомосексуалистом в угоду новому партнеру, — стремится во что бы то ни стало вернуться домой и, самоотверженно преодолевая огромные расстояния, движется к своей цели.На пути он сталкивается с разными людьми и так или иначе вплетается в их судьбы, в их простые, а порой жестокие, трагические истории.
Их четверо — бабушка и три внучки. Они семья, пусть и не слишком удачливая. И узы родства помогают им преодолеть многое.
Роман современного классика Гора Видала — увлекательное, динамичное и крайне поучительное эпическое повествование о жизни Кира Спитамы, посла Дария Великого, очевидца многих событий классической истории.