Белый камень Эрдени - [6]

— Западные добрые тэнгэрины велят мне ехать на западную сторону, в место, куда упадет смешивающий тысячу веков белый камень Эрдени, чтобы взять там сына Наран-батора.

— Думано правдиво и говорено верно, — говорит больная жена Алма-Хатан и подает Хоредою красношелковые поводья.

Вышел Хоредой из юрты, поймал своего чубарого коня, положил на него холщовый потник, оседлал деревянным седлом и, взяв в руки красношелковые поводья, сел на коня и поехал прямо на западную сторону, в место, куда упадет смешивающий тысячу веков белый камень Эрдени.

Спустился Хоредой по ту сторону гор, в долину белого озера. Подъехал и видит: лежит в траве белосеребряный, светящийся днем и горящий ночью, смешивающий тысячу веков белый камень Эрдени. Взял его Хоредой и начал грызть на левых коренных зубах. И вдруг небо покрылось облаками, пошел кровавый дождь, каменный град посыпался, после этого пошел большой снег, который упал до нижних сучков деревьев. Снова взял Хоредой смешивающий тысячу веков белый камень Эрдени и стал грызть на правых коренных зубах. Тогда небо вдруг очистилось от облаков и стало очень жарко; снег скоро весь растаял. Взял белый камень Эрдени Хоредой и в третий раз стал грызть его передними зубами. Тогда белое озеро заволновалось, белосеребряные барашки пошли туда-сюда, волны поднялись до верхнего неба, ямы опустились до нижней земли. Взмахнул Хоредой белым камнем Эрдени, рассек белое озеро по самой высокой волне и видит: на дне лежит сын Наран-батор, простой слабый человек, и плачет. Прыгнул Хоредой на своем чубаром коне на самое дно, взял сына Наран-батора и выскочил обратно. Сошлись волны на белом озере, и снова все стало тихо и спокойно, как прежде.

Привез Хоредой сына Наран-батора в свою юрту. Поправилась Алма-Хатан, и зажили они счастливо, втроем, в восточной стороне.

— Одинокий мужчина счастливым не делается, одна головня огнем не делается! — так сказал Наран-батор однажды.

Тогда, с утреннего красного солнца начиная, достает мать Алма-Хатан материнское желтое священное писание и расстилает от дверей до противоположной стены. Так разостлав, она читает. Тогда вычитывается ей, что прямо на западной стороне, в местности далекой, за высокой горой, опускается с верхнего неба купаться в том же самом белом озере девица с диковинным именем, с именем не нашим, а попросту Тэнгэрин Басаган, дочь западного доброго духа. Она и есть суженая Наран-батора на девять дней и девять ночей.

После этого Алма-Хатан складывает священное писание и кладет на прежнее место.

Тогда берет Наран-батор чубарого быстрого бегунца, седлает серебряным седлом и, взяв в руки прекрасные шелковые поводья, привязывает к серебряной коновязи — горстью травы кормит, чашкой воды поит. Так приготовив чубарого быстрого бегунца, беглым шагом входит в юрту. Мать ставит золотой стол, вкусной пищей угощает, потом ставит серебряный стол, действительно вкусной пищей угощает и наливает крепкое вино. Наевшись досыта, встает и начинает одеваться, повертываясь во все стороны перед зеркалом величиной с двери. Потом надевает шелковую шубу, которую носит в летнюю пору, сто восемь пуговиц безошибочно застегивает, сверху надевает шелковую шубу, которую носит в зимнее время; ни пылинки на нем не оказывается. Туго ремнем подпоясывается, надевает на голову лисью шапку и беглым шагом выходит на улицу. У серебряной коновязи отвязывает прекрасный шелковый повод, ногу ставит в золото-серебряное стремя и садится на чубарого коня.

Так он поехал прямо в западную сторону, в местность далекую, за высокой горой, к белому озеру, из которого вышел и в котором купается дочь тэнгэрина, девица с диковинным именем, а попросту Тэнгэрин Басаган. Так поехал он, пыля и туманя; через десять падей ровно рысил, через двадцать падей не кривя рысил. Когда на небе стоял день, то он рысил до тех пор, пока на небе не настанет ночь; когда на небе стояла ночь, то он рысил до тех пор, пока на небе не настанет день. В жаркие дни без питья ехал, в темную ночь без сна ехал. По крику пестрой сороки замечал, что настала половина зимы, и, лисью шапку нахлобучивая, далее рысил; по пению соловья соображал, что наступает половина лета, и, лисью шапку подняв вверх, далее рысил. От его скорой езды делался сильный вихрь, который сносил рыжие камни, и дул черный ветер, который сносил черные камни. Так подъехал Наран-батор к высокой горе, остановил своего чубарого коня и говорит ему:

— На эту высокую и крутую гору можешь ли вскочить на самую вершину?

Чубарый конь отвечает:

— На самую вершину этой высокой и крутой горы могу вскочить, но ты, Наран-батор, удержишься ли на мне?

Наран-батор говорит:

— Если можешь, то скачи, а про меня не думай.

Возвратился Наран-батор на трехдневное расстояние, разбежался чубарый быстрый бегунец и запрыгнул на самую вершину высокой и крутой горы. После этого поехал Наран-батор в долину белого озера и видит: спускается с неба красивая белая лебедь, садится на берег белого озера и снимает свою белопуховую лебяжью одежду. И выходит из одежды прекрасная девица Тэнгэрин Басаган, такая красивая, что от красоты правой ее щеки освещаются правые горы, а от красоты ее левой щеки освещаются левые горы. Так она тихо, плавно ходит, что вырастает тонкая трава; так тихо нагибаясь ходит, что овцы и ягнята кричат. Такая она была необыкновенно красивая. Наран-батор влюбился в Тэнгэрин Басаган и, когда она нырнула в белое озеро, взял ее белопуховую лебяжью одежду. Накупавшись и поплавав, вышла Тэнгэрин Басаган на берег и видит: держит ее белопуховую лебяжью одежду Наран-батор и не хочет отдавать. Тогда она говорит: