Белый, как снег - [12]

Грусть физическая, осязаемая. Бурная. Это схватки в животе. Это необходимость обхватывать себя руками в кровати, когда никто другой не может этого сделать. Тоска ощущается на кончиках пальцев, которые хотят гладить, прикасаться, ласкать. Тоска вынуждает пальцы неустанно двигаться, теребить молнию кофточки, веревочки капюшона, ощупывать подворачивающиеся под руки мелкие предметы. Тоска заставляет зубы кусать нижнюю губу, обветренную и потрескавшуюся, из которой скоро пойдет кровь. Белоснежка знает, что ведет себя глупо. Она знает, что скучать становится все более и более бессмысленным.

Jag längtar till landet som icke är[19].

Так оно и было. Белоснежка скучала по чему-то, чего не существовало, где она никогда не была. Она тосковала по человеку, который не хотел ей принадлежать. Утверждающему, что не может ей принадлежать. Человеку, который ушел из ее жизни, не оглянувшись назад. Разумно ли тосковать по тому, чего не было? Белоснежка скучала по близости, доверию, дарению – хотя ей уже давно должно быть понятно, что от ее тоски человек не почувствует к ней то же самое, что и раньше никогда этого не чувствовал.

Она так только полагала. Она так представляла. Она хотела, чтобы так было.

– Огонек, – слышит в ответ Белоснежка, когда спрашивает имя. – Все называют меня Огоньком.

– Все?

– Все.

Это понятно. «Огонек» подходит ему больше, чем настоящее имя. А что же там такое с настоящим именем? Это не так просто и однозначно. «Огонек» приравнивается к настоящему имени. Пылающий, горящий, всегда в движении, неустойчивый, меняющий форму, согревающий, обжигающий, прекрасный на вид, но пробуждающий неопределенное чувство опасности…

– Только не говори, что у тебя есть какая-то крайне личная, уникальная, изображающая огонь или пламя татуировка, – подкалывает его Белоснежка на первом свидании.

– Хуже.

– То есть?

– Да. У меня вытатуирована целая груда огромных огненных шаров.

Огонек смотрит на Белоснежку пристально, через кофейную чашку. Взгляд голубых, как лед, глаз такой пронзительный, что Белоснежка чувствует, что краснеет, хотя для этого нет причин. По крайней мере, никакой другой причины, кроме той, что она тут же задумывается, на какой части тела скрыты эти огненные шары, если их не видно. Рубашка без рукавов обнажает руки, но там их нет. На спине, на животе?..

Огонек широко улыбается, ничего не говоря.

– Что такое? – не может не спросить Белоснежка.

– Твое выражение лица.

Девушка чувствует, как краснеют ее щеки. Она не может ничего с этим поделать, хотя это безумно бесит ее.

Огонек нагибается над столом и показывает свой затылок. Белоснежка сразу же понимает.

– Созвездие Близнецов, – говорит она.

– Откуда ты знаешь?

– Это мое любимое созвездие, – отвечает Белоснежка.

Они замолкают. Казалось, какое-то странное существо прокралось к ним и сказало, что происходит что-то уникальное, что-то особенное. Но дело даже не в этом, а в том, что они, ничего не зная друг о друге, взяли по большой чашке черного кофе, что на их ногах красные тканевые тапочки и что им нравится созвездие Близнецов. Белоснежка уже тогда почувствовала, что Огонек, должно быть, именно тот человек, который поймет ее с полуслова.

Первый такой человек в ее жизни.

Предчувствия не обманули Белоснежку.

Они с Огоньком пронырнули все обычные уровни знакомства и общения – и сразу очутились на такой глубине, что у Белоснежки перехватило дыхание. Она наверняка испугалась бы, если б успела. Но она не успела. Все случилось слишком быстро. Ее защитный барьер рухнул в одно мгновение, взорвался от нереальности происходящего. Белоснежка оказалась полностью обнажена и уязвима; все слова и поступки Огонька врывались в нее как пули, проникали в самую ее глубину – и там взрывались, расплескивая радость, тепло, свет. Никогда еще Белоснежка такого не испытывала. Это смущало ее, заставляло дрожать, мешало жить.

Они знали друг о друге вещи, которые никому до этого не рассказывали. Знали – на самом деле не зная. Они угадывали любимые блюда друг друга. Они могли назвать любимые книги друг друга. Они знали, что может заставить другого плакать от радости и что – от горя. Они, не сговариваясь, говорили хором, заканчивали друг за друга предложения, в их головы приходили одновременно одни и те же мысли. Они слушали одни и те же песни. Они неслись на одной волне, хотя Белоснежка никогда не думала, что такое возможно. Это казалось чем-то сверхъестественным, чудесным.

Сейчас Белоснежка думает, что в этом контакте нет ничего сверхъестественного. Просто с первой же встречи они почувствовали друг в друге сильную схожесть, которая взаимопритягивала их. Они могли читать выражение лица друг у друга, угадывать жесты, чувствовать потаенные настроения, которые нельзя выразить словами, но которые рождаются в их сознании. Все, что они когда-либо в жизни увидели, услышали, почувствовали, прочитали, съели, понюхали, – все оставило свой след. И все прожитое превратилось в знания. Эта схожесть обусловила моментальный и сильный контакт. Когда такое случается, невозможно устоять. Этому надо просто отдаться.

Так думала Белоснежка. И даже не пыталась защититься. Она полностью открылась Огоньку. Дала ему войти, согреть, осветить. Белоснежка предчувствовала, что может сгореть, но она приняла этот риск. Мгновенно и без колебаний.