Белый Бурхан - [17]
Во время скитаний по горам Чет подолгу смотрит на те места, где недавно еще ездил с Тутанхэ, и в выразительных глазах алтайца светится тихая грусть.
Но созданный им бурханизм на Алтае крепнет.
Алтайцы поют в честь Белого Бурхана гимны, последние гимны, сочиненные вдохновенными поэтами Айнтаем и Тутанхэ:
Белый Бурхан победил.
Кам Пустелянга ходит помешанный…
Приложения
Религиозный переворот на Алтае
Как известно, в 1904 г. в религиозном мировоззрении алтайцев-калмыков произошла огромная перемена. Шаманизм, исповедуемый алтайцами в продолжении многих столетий, неожиданно сменился новой верой, верой в единого Белого Бурхана.
В настоящее время бурханизм окреп настолько, что насчитывает в рядах своих последователей 2/3 всех алтайцев. Несмотря на некоторую пассивность в характере алтайцев, религиозный перелом у них совершился чрезвычайно бурно, чуть ли не стихийно, в течение всего одного-двух месяцев.
Откуда же явилась новая вера и почему события следовали таким ускоренным темпом?
Чтобы ответить на этот вопрос, бросим беглый взгляд на особенности старой веры, на некоторые стороны быта алтай-кижи[11] и на факты, так или иначе сыгравшие роль в религиозном переломе.
Старая вера — шаманизм была крайне примитивна. В основе ее лежит олицетворение сил природы. Соответственно полезным для человека и вредным влияниям природы, алтаец делил своих богов на добрых и злых. Представление как о второстепенных, так и о главных богах тождественно с представлением о живых личностях.
Главных богов два: во-первых, Ульгень или Бай Ульгень (Богатый Ульгень), по преданию, — сын Улюпа и внук Чингиз-хана. Он когда-то царствовал над алтайским народом и был мудрым, справедливым и добрым царем и всегда ездил на белом коне. Это добрый Бог. Другой бог, бог зла — Эрлик, иначе Дэмогу, в противоположность Ульгеню, живущему на небе, живет «в темном месте», «под землей». Вся сила, все изощрения великого ума, хитрости, все помыслы Эрлика и бесчисленного множества его мелких приспешников обращены на одно — вредить человеку.
Ульгень — бог, Кудой (нарицательное) и Эрлик — сатана, вот две главные фигуры Алтайского Олимпа, между которыми идет вечная, неустанная борьба. Кроме этих главных богов, все горы и скалы, ущелья и вершины, пещеры, леса и долины полны бесчисленным множеством мелких духов (корьмесь) и огромное большинство из них — все прислужники злого Эрлика.
Весьма понятно, что при таком обилии злых духов людям необходимо было изыскать меры к избежанию их козней. Необходимо было прибегнуть к посредникам в столкновениях богов с людьми. Такими посредниками оказались шаманы, или камы. Так как добрые боги, конечно, не должны были делать зла людям и без великих молитв и умилостивлений, то сущность шаманизма выразилась в умилостивлении лишь злых богов. Создался как бы культ злых богов. А где — умилостивление, там должны быть и жертвы, и в продолжение многих веков алтай-кижи исповедовали очень разорительную религию, так как никакое моление не могло состояться без кровавой жертвы. По ритуалу шаманизма, камлание Утта-Емегену (черт-баба) должно было сопровождаться закланием овцы, Эрлику приносили в жертву черного быка, Кедргелю (помощнику Эрлика) закалывали лошадь. Кроме того, необходимо было достойно отблагодарить кама, т. к. он мог обидеться и «напустить» всех злых духов на скупого алтайца. Камам дарили скот, вещи и деньги. И в общем, обильные жертвы богам и подарки жрецам их вконец подрывали и без того тощее благосостояние инородцев.
К этому прибавилось еще «утеснение» алтайцев от русских, захвативших частью законным, а частью незаконным путем, посредством сделок с зайсангами и писарями инородческих управ, лучшие стойбища алтайцев. Хотя правительством и было произведено землеустройство русских на Алтае, с запрещением дальнейшего переселения на Алтай и захватывания инородческих земель, но эти запрещения остались на бумаге, а толпы русских, наголодавшихся землеробов, продолжали населять тучные долины Алтая, огораживая лучшие земли поскотинами и отодвигая алтайца-скотопромышленника в горы и голые скалы.
Утеснение от русских приняло наконец такие размеры, что в сознании алтайцев появилась даже мысль о бегстве с Алтая. Эта мысль выразилась в следующей песне:
