Белые Росы - [10]
Васька швырнул бутылку ему вслед. Мужчина пригнулся, бутылка пронеслась над ним и врезалась в ветровое стекло идущих навстречу «Жигулей».
Брызнуло во все стороны стекло.
Измятого, исцарапанного, с изодранными на коленях брюками, его вывел из здания нарсуда сержант.
— Гад! — зло выдохнул на крыльце Васька.
— Ну, ну... — строго сказал сержант.
— Да не судья... Тот гад... С бутылками. Вешать таких мало...
— Иди...
— Руки за спину или как?
— Как хочешь...
Пошли по улице.
На остановке троллейбуса Васька увидел почтальоншу из Белых Рос.
— Верка! — позвал он.
Верка оглянулась.
— Зайди вечером к нашим! — попросил Васька. — Скажи, пускай не волнуются! Я в тюрьме!
— Чего ты орешь? — сквозь зубы прошептал сержант.
— Слушай, начальник, а амнистий у вас не полагается? — не останавливаясь, спросил у милиционера Васька. — Мне с Марусей надо развестись...
Верка так ничего и не спросила у Васьки.
— Скворцов! — крикнул с улицы кому-то сержант, как только они вошли во двор отделения милиции. — Принимай пополнение!
В открытом окошке первого этажа появился уже знакомый Ваське старшина.
— Здоров, композитор! — весело приветствовал он Ваську. — Доигрался?
Васька не ответил.
Васька и старшина курили на скамейке.
— Так чего же ты не рассказал, как все было? — с досадой спросил старшина.
— А он меня спрашивал? — рассердился Васька. — Бросал бутылку? Бросал... Стекло разбивал? Разбивал... За воротник закладывал с утра? Было, говорю... Получи и распишись! И смотрит, так на меня смотрит, будто я пол пот какой-нибудь!..
Старшина вздохнул:
— Как, ты говорил, тебя зовут в деревне?
— Чунчабарабанча, а что?
— Правильно зовут... Ты же, может, несколько человек от смерти спас! Если бы коляска выкатилась на проспект, представляешь, какая бы каша была...
— Ну...
— Гну! — даже зло сказал старшина. — За хорошее дело умудрился десять суток схлопотать...
Васька пренебрежительно махнул рукой:
— Отсижу... Тут дело не в этом... А в том, что нельзя так... Раньше попробуй пустую колыску покачать — по рукам дадут... Нельзя, грех... А он бутылки в ней возит... Алкаш проклятый...
Старшина встал:
— Пошли в кабинет... Дам бумагу, напишешь, как все было...
— Не, не, не! — замахал руками Васька. — Я лучше на вторые десять суток сяду, чем жалобы писать... Нашел писателя!
— А ну, пошел! — старшина схватил Ваську за плечи и толкнул к двери.
— Не имеешь права! — защищался как мог Васька.
Сашка, небритый, сидел в аэропорту. Дикторша вещала безразличным голосом: «Уважаемые пассажиры, рейс № 7791 задерживается на шесть часов по метеоусловиям Красноярска».
Сашка стукнул кулаком по скамейке и беззвучно выругался, тоскливо стал рассматривать уже изученный до мелочей зал ожидания. И видит такую сцену.
Прямо на полу, под картиной «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», расположился на ужин коренастый веселый сибиряк... С удовольствием уплетает сало с хлебом, между ног стоит большая бутылка «Пшеничной». Поест, поест, облизнется, потом набулькает полный стакан водки, хряпнет и не сморщится. Сибиряк!
Два милиционера появились:
— Пройдемте...
— Куда? — опешил сибиряк и удивленно спросил: — За что?
— Быстро собирай все и пошли. Совсем обнаглел!
— Да вы что, ребята? У меня же самолет!
— Собирайся...
— Да что я сделал-то? — чуть не плачет сибиряк и вдруг, перехватив взгляд на бутылку, начинает хохотать: — Ой, братцы! Ну, вы даете! Это же вода! Колодезная... Из наших ключей. Мне моя Зинка всегда на дорогу дает... А вы... Ой, не могу!
— Рассказывай, рассказывай...
— Да попробуйте, елки зеленые!
— Гражданин!
— Ну, понюхай хоть...
Милиционер понюхал, не поверил собственному носу, попробовал. Вода!
— Ну, а зачем ты ее возишь за собой? Вон ведь вода! — показал тот, который пробовал, на мраморный фонтанчик в углу.
— Я такую не пью. Она с железом.
— Ну и что?
— Не хочу, чтобы у меня внутри железо было.
Милиционеры ушли.
Сашка подошел.
— Дай воды...
— На! — сибиряк налил полный стакан.
Сашка маленькими глотками опорожнил его.
— Понимаешь, брательник, какая штуковина... Зинка моя... Ну, ударница! Сама, понимаешь, кнопочка такая, в кармане носить можно, а сына на пять кило отчебучила... Орет, как бугай! За витаминами отправила. Трактор бросил, за витаминами лечу. Ты представляешь, сколько при таком весе витаминов надо, чтобы все путем было! Как вода? Скажи... Из моего колодца... Полгода рыл, думал, до Пентагона докопаю... Нигде такой нет.
— Есть, — сказал Сашка. — У нас в Белых Росах.
— А это может быть, — неожиданно легко согласился сибиряк.
Лайнер стремительно пробежал по взлетной полосе, лег большими серебристыми крыльями на упругий прозрачный воздух и понесся догонять одинокое облачко на горизонте.
Поздно ночью Мишка Кисель вошел во двор старика. Он был одет в светлую куртку с молнией, на плече — рюкзак. Постучал негромко в окно:
— Дядька Федос!
Окно распахнулось, в нем показался весь в белом старый Ходас.
— Чего тебе?
— Топор-то отдай, — тихо и жестко попросил Кисель.
— Вон в углу торчит, — кивнул старик.
Кисель подошел, вырвал из бревна топор, вернулся.
— Ваську позови...
— Сидит Васька, — вздохнул старик.
— Как... сидит? — удивился Кисель.
Вот уже четыре века в замке древнего Несвижа является призрак молодой женщины. Согласно легенде, это бродит мучительная душа нелепо загубленной Барбары Радзивил. Драматическая поэма Алексея Дударева написана на основе одного из самых романтических представлений о трагической любви белорусской магнатки Барбары Радзивил и польского короля Жигимонта.
Брошен в тихую водную гладь камень, и круги расходятся, захватывая неподвижные пространства. Так и судьбы людей, ранее очень далёких друг от друга, сходятся по велению кровавой драмы, разыгравшейся в России начала 20-го века. В романе исторические события просматриваются сквозь призму трагедии человеческих судеб. Сюжет развивается стремительно, начиная с белогвардейского мятежа полковника Перхурова в 1918 году. Далее – драма «баржи смерти». Той «Баржи смерти», которая проходит через судьбу России и жизни нескольких поколений ни в чем не повинных людей.
Серию «Дедукция» мы продолжаем публикацией романа К.К.Стрэхен «Следы», в свое время получившего премию Скотленд-Ярда за лучший детектив года!Мирный сон обитателей тихого ранчо прерван выстрелом, который не только убил одного из них, но и разбудил самые чудовищные подозрения по отношению друг к другу…
Амбер и Паоле, дочерям Макса Сэлла, по воле судьбы суждено пройти множество нелегких дорог. Лишь изредка они будут пересекаться, но на оживленных перекрестках и опасных поворотах девушкам будет трудно уступить друг другу. Только с течением времен они выйдут на один путь, ведущий их к любви, к семье, к дому.* * *Продолжение истории Амбер Сэлл и Паолы Росси. Идет время. Дороги мира сводят и разводят дочерей Макса, но извечному соперничеству и взаимной ненависти сестер, кажется, не будет конца. Слишком они разные, да и на долю каждой выпадают свои испытания.
Роман Джеффри Арчера из тех, что называют книгами для семейного чтения. Главный герой Чарли Трумпер с детства мечтает о «крупнейшем лотке мира» — магазине, в котором будет продаваться все. На пути к его мечте Чарли подстерегает множество препятствий и трудностей — войны и экономические кризисы, предательство, месть, потеря близких. Но он преодолеет все преграды.Увлекательный сюжет, легкий стиль, мягкий юмор — отличительные черты романа Арчера.
Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.
Рукавишников И. С.Проклятый род: Роман. — Нижний Новгород: издательство «Нижегородская ярмарка» совместно с издательством «Покровка», 1999. — 624 с., илл. (художник М.Бржезинская).Иван Сергеевич Рукавишников (1877-1930), — потомок известной нижегородской купеческой династии. Он не стал продолжателем фамильного дела, а был заметным литератором — писал стихи и прозу. Ко времени выхода данной книги его имя было прочно забыто, а основное его творение — роман «Проклятый род» — стало не просто библиографической редкостью, а неким мифом.