Белые кони - [94]

— Точно. «Трамвайные».

— Документы об увольнении будут в порту, — вставая, закончил капитан.

Виктор примчался в свою каюту, вытащил светлый модный чемодан и начал торопливо укладывать вещи. Рубашки, брюки, галстуки покидал кое-как, небрежно и лишь белую фуражку с золотым «крабом», которую со дня выпуска из мореходного училища так и не носил, устроил аккуратно, предварительно завернув в газету. Он подошел к фотографии на стене, на которой был изображен далекий город Монтевидео, подмигнул, улыбнулся сам себе и решительно хлопнул крышкой чемодана.

В каюту зашел парень.

— Добился? — равнодушно спросил он.

— Дарю! — весело откликнулся Виктор, кивнув на фотографию.

— Меня кэп вызвал. «Принимай, — говорит, — дела у Шурушкина».

— На повышение идешь.

— Лишних полтора червонца не мешают.

— Пока!

— Пока, — нехотя ответил парень.

На палубе матросы открывали трюмы, готовясь к разгрузке рыбы.

— Уезжаю, — сказал штурман, подойдя к боцману. — Вещички у Тихонина остались?

— Ребята! — крикнул боцман. — Вещички от Кольки остались?!

— Нету, — буркнул кто-то.

— Какие вещи? Только на море пришел.

— До свиданья, — громко попрощался Виктор.

— Передайте мамаше, что все мы душевно переживаем, — неловко сказал боцман и отошел в сторону.

Виктор взбежал на берег и оглянулся. «Арктика» ничем не отличалась от множества судов, стоящих у причала: такая же маленькая, тупорылая и низкая. Штурман облегченно вздохнул и поехал в город.

Первым делом он заказал разговор с Ленинградом. Ему повезло. Подключили быстро, минут через двадцать.

— Игорек! — радостно заорал Виктор. — Это я! Шурушкин! Как с визой? В порядке? Отлично. Через пару суток буду у тебя. Бронируй места!

Он наболтал на три рубля, подробно рассказав, как удалось ему вырваться из проклятой «Каспийской лужи», что кончились наконец-то до чертиков надоевшие «трамвайные рейсы» и теперь начнется настоящая морская жизнь, о которой они мечтали в «мореходке». Лишь бы он, Игорек, не подвел. Игорек твердо уверил, что все будет как надо, его капитан в курсе событий, виза готова, ждут его, Виктора Шурушкина, как бога.

К вечеру Виктор получил в управлении порта полный расчет и помчался на вокзал.

В поезде Виктор прошел в пустой вагон-ресторан, заказал две бутылки холодного пива и, поглядывая в окно, за которым плыла и плыла бесконечная вечерняя степь, припоминал разговор с Игорьком и улыбался. За столик сел гражданин и мрачно уставился в окно.

— Пейте пиво, — весело предложил он.

Гражданин непонимающе посмотрел на штурмана.

— Пейте, — повторил Виктор, наливая пиво.

Гражданин встал, ушел в дальний угол ресторана и уселся к парню спиной.

— Чокнутый, — пробормотал штурман.

Покачиваясь в такт движению поезда, мелодично звенькали бутылки. Дзинь-звеньк, дзинь-звеньк… В степи зажигались огоньки далеких поселков.

На вторые сутки штурман Шурушкин вышел на маленькой, в несколько домиков, станции.

— Когда будет следующий на Ленинград? — спросил он у дежурного по станции.

— В четыре утра, — ответил дежурный и пронзительно засвистел.

Виктор поставил чемодан на землю, закурил и, когда прогремел мимо него последний вагон, снова обратился к дежурному:

— А сколько будет стоять?

— Минуту.

— Как мне попасть в деревню Тропинскую?

— Пешочком, морячок, пешочком, — ласково ответил дежурный.

Сообщив такую малоприятную весть, он направился в здание вокзала.

— Скажите хотя бы, куда идти! В какую сторону?

Дежурный остановился, оглядел штурмана с ног до головы и смилостивился.

— Туда иди, — махнул он рукой в сторону редкого перелеска. — Выйдешь на дорогу и голосуй. Может, кто-нибудь и подкинет.

— Спасибо, — поблагодарил Виктор, поднял чемодан и заторопился к дороге.

Ему и здесь повезло. Не успел он выйти на дорогу, как увидел старый, громыхающий, с разбитым кузовом ЗИЛ, который, однако, несмотря на ветхость, летел по сухой дороге с большой скоростью. Виктор поднял руку, и шофер остановился.

— В Тропинскую, — сказал штурман.

Шофер, человек в годах, морщинистый и загорелый, ловко и до удивления далеко цвиркнул слюной и тронул машину.

— Ловко, — проговорил штурман, имея в виду плевок.

— Тренировка, — серьезно ответил шофер.

По обеим сторонам дороги тянулся еловый низкий лес, насквозь пронизанный ясным вечерним солнцем.

— Плаваешь? — косясь на морскую форму Виктора, спросил шофер.

— Плаваю.

— В отпуск?

— Матрос у нас на судне погиб. Еду сообщить.

— Вроде и войны нет, а люди гибнут.

— По-глупому вышло.

— Бывает, — охотно согласился шофер. — У нас тоже. Звездануло одного рукояткой в висок. И готов.

Лес кончился, и, проехав с километр по зеленому полю, шофер притормозил.

— Вон она. Тропинская. Полтора рубля.

Виктор протянул два:

— Спасибо. Выручили.

— Тебе спасибо, — ответил шофер и уехал.

Деревенька стояла чуть на отшибе. Небольшая, заросшая рябиной и черемухой, она радовала глаз тишиной и уютом. Виктор вдруг заволновался, вспотел и, остановившись, несколько раз глубоко вдохнул пахнущий навозом и жильем густой воздух.

Штурман постучался в окно крайней избы, и вышедшая на стук женщина показала ему дом Тихониных. Не скрывая любопытства, она смотрела парню вслед, прикрываясь рукой от солнца, будто навсегда застывшего, над черным распаханным полем за противоположным концом деревни.