Белые кони - [86]

Началась работа.

Афон испытывал новую тачку, сделанную шкипером Досей. Коллектив с волнением наблюдал со стороны. Тачку нагрузили с верхом. Афон взялся за ручки, быстро повез тачку по широкой доске, ловко перескочил мостик, перекинутый через узкий пролой, наддал ходу и завалился.

— Черт плешивый! — заорал Афон. — Плотник! Стройбат! Тьфу!

Дося подбежал к тачке, начал колотить ею о помост.

— Пусти! — орал он. — Дай-ка мне!

Шкипер проехал даже меньше, чем Афон. Тачка снова завалилась.

— Дорогу! — диким голосом закричал моторист Петруша и вихрем пронесся мимо шкипера.

Студент Валентин бешено взмахивал ломом, шевелил мышцами тренированного тела и вскрикивал:

— Давай нажмем, мальчики!

Николай Петрович не отставал. Поддавшись всеобщему трудовому энтузиазму, он с одного удара вымахивал здоровенные булыжники, тяжко выдыхал парной сыроватый воздух, и тянулись за бухгалтером неровные ряды грубо выброшенного камня. Куда девалась усталость, и руки перестали болеть, и спина.

Торопился и шкипер Дося. Он рубил ольховые деревья, очищал их от веток и носил на корму. Срубленные зеленые ветви влипали под сапогами шкипера в красную, размытую дождем глину.

— Быстро вы, ребята, грузите. Отдохнули бы, — то и дело предлагал он грузчикам, с тревогой поглядывая на пятачок пустого места на барже, который заметно, с каждой тачкой, убывал.

— Видал, как ломит? — подмигнул Петруша бухгалтеру. — Куркуль.

К четырем часам вечера баржу загрузили. Дося сказал:

— Начальник, конешно, может не заметить, а доведись мне, я бы живо раскусил. Ватерлиния-то не тянет.

Николай Петрович глянул на ватерлинию и понял, что она действительно не тянет: баржа не осела до положенной цифры.

— Кубов на двадцать пять надули, — добавил шкипер.

Математический мозг бухгалтера среагировал мгновенно. Двадцать пять кубов, один куб — пять рублей, итого — сто двадцать пять рубликов. Работая, Николай Петрович забыл о «печке», все-таки большая часть была нагружена добротно и немало было пролито пота, но Дося напомнил, и в душу бухгалтера прочно вселилась тревога.

Приехали сплавщики, но, видя, что грузчики привязывают к корме большую ель, чтобы не водило баржу из стороны в сторону, ругаться не стали. Развертываясь по течению, Дося посадил баржу на мель. Когда моторист Петруша медленно потянул баржу вверх по течению, а Валентин, отогнав бон на место, еле успел уцепиться за корму, Дося стоял у руля. Петруша начал разворот, и тут шкипер заметил, как с носа баржи одна за другой поползли к борту корзины, грозя вот-вот упасть в воду. Дося сплел корзины в прошлом рейсе и надеялся хорошо заработать на них. Он отчаянно замахал руками и закричал, стараясь привлечь внимание стоящего на носу бухгалтера, но Николай Петрович был настолько углублен в свои невеселые мысли, что даже не услышал Досиных криков.

— Держи! Стопори! — кричал шкипер и, потеряв терпение, бросился на нос баржи.

Корзины ему спасти удалось, зато баржа, лишенная управления, плотненько села на мель. Петруша — ему казалось, что баржа подвигается, — давил на всю железку, отчаянно ревя мотором. Дося прибежал в рубку и начал крутить рулевое колесо вправо и влево. Баржа села намертво. Петруша, догадавшись, в чем дело, подъехал к барже и стал на чем свет стоит материть Досю. Грузчики его поддержали. Но когда первая злость улеглась, все с надеждой повернулись к шкиперу, который во все время ругани не сказал ни слова, шмыгал носом и отводил глаза.

— Надо что-то делать, — сказал Николай Петрович.

— Брашпилем давайте, — буркнул Дося.

— Чем? — не понял бухгалтер.

— Давай все на брашпиль! — заорал шкипер.

— На лебедку то есть, — пояснил Петруша.

Накинули трос на мертвяк, врытый глубоко в песок сплавщиками для удержания бонов, и попеременно начали крутить лебедку. Крутили лениво, потому что не верили в благополучный исход операции: каждый втайне ждал случайного буксира. Тут-то и закричал студент Валентин, глядя на палубу проходившего мимо теплохода.

— Ребята! Шабашники едут!

На палубе стояли Санька Тетерев, Никола Пузан и Симаха Скворцов. Они что-то кричали и грозили кулаками. Дося дал оглушительную сирену. Теперь шабашников стало неслышно.

— Вот так да-а, — протянул Петруша. — За камнем едут.

— Навались, ребятушки! — подскочив к грузчикам, горловым голосом закричал шкипер. — Не дай бог, прибежат — беды не оберешься!

— Он, Пузан-то, отчаянный, — добавил Петруша. — Как бы дело до кровопролития не дошло.

Студент сделал свирепое лицо, как будто шабашники уже были рядом, и грозно посмотрел в сторону уходящего теплохода.

— Х-хы, — сказал Афон. — Поглядим. Мы тоже не лыком шиты…

— Камень не личная их собственность, — твердо произнес Николай Петрович. — Есть закон.

— Закон-то закон, — пугал Петруша. — А камушек-то они нашли, да и заготовили они.

— Много ли они заготовили?! — закричал студент.

— Навались! — снова крикнул Дося.

Грузчики уцепились за лебедку. Под днищем заскрипело, заворчало, вырвалось огромное черное бревно, и баржа качнулась. Студент вплавь бросился на берег отцеплять трос. Петруша побежал на катерок. Через несколько минут баржа плыла вниз по течению. Некоторое время на корме теплохода были еще различимы скорбные фигуры шабашников, потом и они скрылись за излучиной реки.