Беллини - [65]

Что только не сделали эти старички для своего «мальчика» в столь опасные для его жизни минуты. Добрейшее сердце мамы Марианны преисполнилось еще большей любовью к юноше, столь серьезно больному и находящемуся так далеко от родных. Супруги Поллини не скупились ни на какие расходы, шли на любые жертвы, лишь бы только вылечить своего «мальчика», который вспомнит потом, что «они тратили немало средств на меня, так как я оплачивал только врача и лекарства, видите, скольким я обязан этой доброй семье, которая любит меня больше, чем родного сына».

Беллини пролежал больше месяца и перенес несколько тяжелых кризисов. «Болезнь была настолько серьезной, — пишет Чикконетти, — что привела его в тяжелейшее состояние». И надежды на то, что молодой музыкант поправится, оставалось мало. А сам он в письме к брату вспомнит: «Моя последняя болезнь могла быть самой последней, если бы меня не лечили столь заботливо и не ухаживали с такой теплотой». Но не только уход и лекарства помогли ему выздороветь — помог молодой организм, который сумел преодолеть кризис и восстановить здоровье.

Выздоровление длилось довольно долго и в какой-то мере требовало забот, еще больших, чем в самые тяжелые дни болезни. Вслед за помощью, которую с такой любовью оказали Поллини, последовала не менее дружеская поддержка семьи Канту. Подошла уже середина июня, и в Милане стало нестерпимо жарко, а в том году пекло, как никогда. И это было крайне опасно для выздоравливающего. Чтобы окончательно поправиться, ему нужен был более мягкий климат. Семья Канту, которая в этом году — возможно, вместе с Турина — сняла в Мольтразио виллу Пассалаккуа, пригласила Винченцо окрепнуть на берегу озера Комо. Беллини согласился и приехал к ним в конце июня.

Проводить лето на берегу Комо для богатых людей и представителей высшего света Милана стало модой еще со времени Цизальпинской республики[61], созданной на севере Италии Наполеоном Бонапартом. Мода сохранилась и после реставрации австрийского господства. В начале лета целая толпа миланцев брала приступом маленькие города и села, раскинувшиеся на берегах озера, особенно в западной его части, снимая виллы, дома и домики. Люди готовы были платить баснословные цены только из-за моды на дачу возле Комо. Хорошо было тем, кто имел много денег, чтобы заполучить самые красивые виллы в наиболее красивых местах. Ну а те, у кого здесь имелись свои дома, были просто счастливы.

Такими привилегированными счастливцами были Кантý и Джудитта Паста. Кантý, богатейшие коммерсанты, могли позволить себе снять виллу, принадлежавшую графу Лучини-Пассалаккуа. Это было солидное здание, построенное в XVI веке, в котором поначалу размещался монастырь, а потом его превратили в господский дом. Здание отличали строгие линии фасада, элегантная сдержанность интерьера. Дом стоял в большом парке в окружении кипарисов и, заметно выделяясь на побережье, привлекал внимание с любой точки противоположного берега.

Джудитта Паста еще в 1827 году купила в Блевио — в крохотном местечке на другой стороне озера — виллу Рода, некогда принадлежавшую богатейшей портнихе императрицы Жозефины, первой жены Наполеона. Приобрести виллу и отреставрировать ее посоветовал дядя певицы инженер Ферранти. На следующее лето Паста уже приезжала туда отдыхать.

Вилла Рода была поистине райским уголком, «блаженством», как говорили тогда миланцы. Облицованный по фасаду белым мрамором в строгом классическом стиле, особняк стоял на самом берегу озера, напротив виллы Пассалаккуа. Таким образом, дом, где гостил катанийский музыкант, и виллу знаменитой певицы, которой предстояло петь в его новой опере, разделяла лишь зеркальная гладь воды, и пространство это легко было преодолеть на лодке.

В спокойствии этих мест, которые он назовет «божественными», музыкант почувствовал, как к нему возвращается жизнь. В Мольтразио до сих пор еще вспоминают, как Беллини в одиночестве бродил по окрестностям, наведывался на старую мельницу, катался на лодке, долго стоял в задумчивости под каким-нибудь деревом в парке либо слушал песни девушек, возвращавшихся после работы на шелкопрядильной фабрике.

Идиллическая, безмятежная жизнь Беллини на вилле Пассалаккуа вскоре принесла свои результаты. 1 июля он чувствовал себя уже значительно лучше. «Теперь, слава богу, — сообщает он брату Кармело, — я набираюсь сил и надеюсь остаться в живых, чтобы с честью продолжать свою карьеру».

В этих словах чувствуется тревога за взятые на себя обязательства, какие он должен был непременно выполнить: прежде всего сочинить новую оперу, сюжет которой еще предстояло выбрать.

Возможно, еще до болезни Беллини уже обменялся кое-какими соображениями с Романи, а тот, будучи в курсе всех французских литературных и театральных новинок, наверное, имел в виду не один сюжет, какой можно было превратить в оперное либретто. В начале июля поэт приехал в Мольтразио (об этом сообщает Меркаданте, который, не застав его в Милане, был вынужден поспешить в это местечко) и, видимо, тоже стал гостем Канту. Беллини и Романи начали искать либретто, учитывая певцов, каким предстояло исполнять оперу. Соседство Джудитты Паста оказалось как нельзя более кстати, потому что поэт и музыкант, конечно, обменивались с великой певицей своими соображениями по поводу сюжета.