Беллини - [57]

Пачини, любивший ездить сразу на нескольких лошадях, подписал контракт и с дирекцией театра Реджо в Турине. Была надежда, что он не сможет работать одновременно над двумя операми и откажется от контракта с Ла Фениче. Тогда Беллини тотчас заменит его. Таков был план Ланари. Однако импресарио, стремясь непременно поставить сочинения Беллини в Венеции, подписал с ним контракт на постановку в Ла Фениче «Пирата». Это будет вторая новинка сезона. И они стали ожидать, как развернутся события.

Этим летом Беллини получил из Катании известие о смерти 8 июня 1829 года деда Винченцо, но композитору сообщили об этом только во второй половине месяца. Жизнь Винченцо Тобиа Беллини подошла к концу. Он умер с достоинством патриарха, глубоким старцем, в городе, который стал ему родным, где он прожил более шестидесяти лет: тут родились его дети, здесь всего себя он отдал творческой и преподавательской работе. Он умирал, конечно, спокойно еще и потому, что надежды, возлагаемые на внука, носившего его имя, превзошли все ожидания. Все, о чем он мечтал, к чему стремился в юности, осуществил его любимый внук. Беллини тяжело переживал смерть деда. «Я места себе не нахожу от горя, — писал он другу, — умер мой дорогой дедушка, кому я больше всех обязан — столько лет я жил у него в доме, где освоил бóльшую часть музыкальных премудростей, и он так любил меня».

Эти проникновенные слова — единственная хвала, какая останется в память об одном из основателей катанийского музыкального искусства, но и их достаточно, чтобы понять характер, доброту и культуру этого человека. И под восхвалением этим — не следует забывать — стоит подпись Винченцо Беллини.

В августе 1829 года традиционный летний оперный сезон не мог состояться в Ла Скала, потому что крупнейший миланский театр закрылся на ремонт. Чтобы не лишать горожан любимого развлечения, было решено провести этот сезон в театре Каноббиана. Причем задумали его не совсем обычно. Воспользовавшись пребыванием в Милане Мерик-Лаланд, Рубини и Тамбурини, возобновили «Пирата». Идея эта имела огромный успех. Любимейшая опера миланцев прошла двадцать четыре раза, и зрительный зал постоянно был переполнен восторженной публикой.

К этому событию, которое, конечно, принесло Беллини большое удовлетворение, прибавилось другое, гораздо более важное: первая встреча с Россини. До сих пор биографы утверждали, будто знакомство великих музыкантов состоялось в Париже в 1833 году, но недавно обнаруженное подробнейшее письмо Беллини свидетельствует о том, что встреча эта произошла в августе 1829 года в Милане.

После триумфа, который имел в Гранд-опера в Париже «Вильгельм Телль», Россини решил ненадолго посетить Италию, чтобы повидать близких и уладить некоторые свои дела, поскольку думал окончательно обосноваться во Франции. В Милане он пробыл всего несколько дней. Приехав 26 августа, он вечером 27-го отправился в театр Каноббиана на одно из последних в сезоне представлений «Пирата».

Беллини жил тогда еще в пансионе в квартале Санта-Маргерита, хозяйка которого была давней знакомой Россини, и маэстро пришел навестить ее. Узнав, что у нее живет Беллини, он выразил желание немедля познакомиться с ним. Синьора послала слугу предупредить молодого катанийца. «Вдруг открывается дверь, — рассказывает Беллини в письме к дяде Ферлито, — входит слуга и сообщает, что ко мне с визитом направляется Россини. Можешь себе представить мое удивление. Я был так изумлен, что буквально затрепетал от радости. И так заторопился ему навстречу, что даже не успел надеть сюртук, принялся извиняться за свой неподобающий вид и объяснять, что спешил ему навстречу, чтобы познакомиться с таким великим гением. Россини ответил, что мой костюм не имеет никакого значения, и высказал много, очень много похвал моим сочинениям, которые слышал в Париже… И добавил: «Я понял по вашим произведениям, что вы начинаете так, как другие заканчивают!» Я ответил ему, что эта похвала поможет мне с еще большим усердием продолжать начатую карьеру и я счастлив, что мне довелось познакомиться с музыкантом века…»

Слова Россини были не обычным комплиментом, пожалованным юноше, подающему надежды, а обдуманной оценкой искусства, которое, как он чувствовал, столь не походило на его собственное. Великий маэстро продолжал хвалить Беллини и после встречи с молодым автором «Пирата». Он не раз благожелательно отзывался о нем, беседуя с теми, кто, встретившись с ним в театре Каноббиана, интересовался его мнением об опере, имевшей столь единодушный успех. Россини без обиняков заявил, что «в целом в опере виден почерк и мастерство зрелого музыканта». «Так что теперь, — заключает Беллини свое письмо, — в Милане только и говорят что о «Пирате» и Россини, о Россини и «Пирате», и каждый хвалит то, что ему нравится». Словом, в музыкальных кругах было много толков на эту тему. Беллини считал себя счастливчиком, потому что ему довелось лично познакомиться «со столь великим человеком…». И свое преклонение перед гением Россини, возникшее еще в ученические годы, Беллини сохранит навсегда.

Осень 1829 года остается для нас в тумане из-за более чем двухмесячного пробела в переписке композитора, которая с 28 августа неожиданно переносит нас к 3 ноября. О том, чем был занят музыкант все это время, нам удалось отыскать только некоторые весьма скудные сведения. Известно лишь, что 5 сентября в Ла Скала была поставлена «Бьянка и Фернандо», которой аплодировали скорее из уважения к имени композитора, нежели из-за восхищения музыкой, хотя в спектакле были заняты Мерик-Лаланд, Рубини и Тамбурини. В октябре Беллини получил из Неаполя сообщение о том, что король Фердинанд II, учредив орден Франциска I, повелел отметить композитора серебряной медалью этого ордена.