Беллини - [105]

, встреченная бурными аплодисментами, исполнила танец из балета «Сильфида», который прославил ее на весь мир.

«Театр и публика блистательны», — отмечает репортер и завершает свой отчет восхвалением усилий импресарио Лапорта, стремившегося доставить удовольствие своей публике.

«Капулети» были исполнены 20 июля. В спектакле пели Паста (Ромео), Мерик-Лаланд (Джульетта), Донцелли (Тебальд) и Галли (отец Джульетты). Поскольку опера была менее сложной и менее зрелищной, чем «Норма», Беллини старался очень тщательно подготовить ее вокально. Но английская пресса отнеслась к спектаклю еще более прохладно, нежели к «Норме», и прежде всего «Таймс», в рецензиях которой чувствуется некоторая снисходительность: благосклонно оценивая каждый отдельный номер оперы, газета, однако, не принимает ее всю в целом.

Не следует забывать, что речь идет о трагедии Шекспира, переделанной в оперу — англичане относятся к этому очень придирчиво, тем более что в либретто Романи характеры и сюжет сильно изменены. Корреспондент «Гадзетта ди Венеция» поспешил сообщить о недовольстве «Таймс». Его письмо Локателли тоже постарался поскорее опубликовать.

«Некоторые газеты объявили, не знаю почему, войну бедному Беллини, — пишет корреспондент и пытается угадать причину. — Наверное, потому, что молодой маэстро не захотел преклонять колени перед алтарем дряхлых фолиантов». Возможно, он не ошибался.

Осуществив постановку «Капулети», Беллини выполнил свои обязательства перед лондонским театром. Месяцем раньше в письме Сантоканале он сообщил другу о планах на ближайшее время: «До конца июля уеду в Париж, где думаю задержаться до 20 августа, поэтому если захотите сообщить мне новости, посылайте их или в Париж или в Милан, где я буду 26 или 28 августа». К сожалению, столь четко намеченная программа была нарушена из-за целого ряда непредвиденных и досадных обстоятельств, которые вынудили Беллини отложить на время возвращение в Италию.

Беллини оставался в Лондоне до самого закрытия сезона в Кингс-театре и задержался еще на несколько дней, чтобы отправиться в обратный путь вместе с супругами Паста — по крайней мере до Парижа, где они собирались ненадолго остановиться. Последнее сообщение о пребывании Беллини в Лондоне мы находим в дневнике леди Морган. Для семьи, где жили только музыкой и искусством, это был один из привычных эпизодов, но для нас он приобретает особое значение, главным образом из-за исполнителей.

4 августа Беллини пришел к леди Морган с прощальным визитом. Его сопровождал маэстро Габусси, молодой, многообещающий итальянский музыкант, автор нескольких опер. «Беллини и Габусси, — записала Морган, — пели и играли, как ангелы…» Конечно, были исполнены фрагменты из их собственных опер или же другие произведения, любимые хозяйкой дома. Когда они сидели за фортепиано, вошел Люсьен Бонапарт, брат Наполеона, проживавший теперь с семьей в Лондоне, куда ему пришлось перебраться после революции 1830 года, изгнавшей его из Парижа. Разговор пошел об Италии, все стали превозносить эту страну и спели в ее честь:

Ты прелестна, Италия,

Как изящный цветок.

Храним в своем сердце

Каждый твой лепесток

Зеленый, белый и красный —

Символ страны прекрасной!

«Люсьен, — добавляет леди Морган, — был необычайно взволнован и растроган»[76]. Тронуты были и Габусси с Беллини, вложившие лучшие чувства в это вокальное приветствие — приветствие, с которым они обращались к далекой родине, вспоминая о минувших днях; в нем звучали любовь к отчизне и тоска по ней, заставившая пролиться не одну слезу.

XXVIII В ПАРИЖЕ БЕЗ ЕДИНОГО ДРУГА

«Подписав контракт с Лондоном, я отправился туда и поставил там некоторые свои оперы. Когда же по пути остановился в Париже, директор Гранд-опера выразил желание, чтобы я написал оперу, и я ответил, что охотно сделаю это, но по возвращении из Лондона. И в самом деле, спустя пять месяцев я снова оказался в Париже, но возобновив разговор с вышеназванным директором, мне не удалось ни о чем с ним договориться по причине несходства интересов. Тогда антреприза Итальянского театра сделала мне предложение, которое я предпочел, потому что гонорар был выше того, что я обычно получал в Италии, хотя и не слишком большой. К тому же в этом театре такой превосходный состав исполнителей. И наконец, этот контракт давал мне возможность жить в Париже за чужой счет».

Такими словами Беллини начинает свой рассказ дяде Ферлито, попросившего музыканта написать «Историю моих дел и поступков с тех пор, как я покинул Италию». Беллини отправил письмо в апреле 1835 года, то есть примерно через двадцать месяцев после событий, о которых он сообщает, и поэтому в нем мало подробностей. Однако, кроме этого письма, у нас нет никакого другого документа, какой помог бы расположить в хронологическом порядке самые важные события, происшедшие в жизни катанийского музыканта с того времени, как он появился в Париже, и до заключения контракта с дирекцией Итальянского театра, то есть с августа по октябрь 1833 года. Воспользуемся же этой канвой, чтобы продолжить наше повествование.

Беллини прибыл в Париж не позже 16 августа, то есть во время летних каникул, когда абсолютно все состоятельные парижане разъехались отдыхать. Ясно, что Беллини не мог сразу увидеться с директором Гранд-опера, поскольку его тоже не было в городе. Конечно, первое время музыкант был занят поисками жилья, хотя бы временного, тем более что в эту пору рядом с ним не оказалось ни одного друга. Проводив супругов Паста в Италию, он остался в Париже один. Не было у него в это время и работы, которая помогла бы отвлечься.