Бельканто - [15]

– Иоахим Месснер, – представился человек, протягивая руку. – Я из Международного Красного Креста. – Он говорил по-французски и, когда вице-президент растерянно замигал в ответ, повторил фразу на посредственном испанском.

От него веяло таким спокойствием, словно он даже не подозревал о царящем вокруг хаосе, словно зашел для сбора пожертвований. Красный Крест постоянно действовал в этой стране и помогал жертвам землетрясений и наводнений – тем самым, которых постоянно приходилось утешать вице-президенту. Рубен Иглесиас пожал руку гостю, а потом жестом попросил его подождать.

– Красный Крест, – произнес он, повернув голову в сторону стоящих за спиной террористов.

И снова между тремя командирами произошло совещание, на котором было решено, что посетителя можно впустить.

– Вы уверены, что хотите войти внутрь? – спросил вице-президент по-английски. Его английский был тоже не ахти, примерно как испанский миссионера. – Они не пообещали, что выпустят вас отсюда.

– Они выпустят меня, – сказал человек и шагнул внутрь. – У них и так перебор заложников. Вряд ли им надо еще больше. – Он окинул взглядом террористов, а затем снова обернулся к вице-президенту: – С лицом у вас нехорошо.

Рубен Иглесиас пожал плечами, как бы говоря, что относится к этому философски – все ж таки винтовка повернулась к нему более гуманной стороной, но Месснер решил, что тот его просто не понял.

– Я говорю по-английски, по-французски, по-немецки и по-итальянски, – сказал он по-английски. – Сам я швейцарец. По-испански говорю чуть-чуть. – С помощью большого и указательного пальцев он показал это «чуть-чуть». – Вообще-то здесь не мой регион. Не поверите, я приехал сюда в отпуск. У вас потрясающие развалины. Отдыхаю себе, и тут вдруг зовут работать. – Держался Иоахим Месснер как-то чрезмерно непринужденно, как сосед, который зашел, чтобы занять несколько яиц, но заболтался. – Если общаться будем по-испански, давайте я позову переводчика, он ждет за воротами.

Вице-президент кивнул, однако, по правде сказать, половины сказанного не уловил. По-английски он понимал, но только при условии, что слова произносятся четко и раздельно, а в затылок ему не смотрит автоматное дуло. Он вспомнил, что переводчики на приеме должны быть. Но даже если их тут нет, все равно лучше сказать об этом командиру.

– Нужен переводчик, – сказал он.

– Переводчик, – повторил командир Бенхамин и оглядел лежавших, припоминая, что сегодня ночью уже шла речь о переводчиках. – Переводчик?

Гэн, который был весьма услужливым, но отнюдь не героическим по натуре человеком, минуту лежал, не шевелясь и вспоминая острую боль от упершегося в грудь дула винтовки. Но молчать было бесполезно: рано или поздно все равно выяснится, что он переводчик.

– Вы не возражаете? – прошептал он господину Хосокаве.

– Валяй, – ответил тот и тронул Гэна за плечо.

Гэн Ватанабе полежал еще мгновение, а затем робко поднял руку.

Командир Альфредо велел ему подняться. Гэн, как и большинство мужчин, лежал разувшись и теперь принялся натягивать на ноги ботинки, но Альфредо сурово на него зыркнул. Гэн прошествовал между гостями в одних носках. Перешагивать через людей казалось ему грубостью, и Гэн извинялся на разных языках: «Perdon, perdonare, pardon me».

– Иоахим Месснер, – представился человек из Красного Креста и пожал Гэну руку. – Вы что предпочитаете: английский, французский?

Гэн пожал плечами.

– Тогда французский, если вам все равно. Вы в порядке? – Месснер спрашивал по-французски. Лицо его являло собой замечательное сочетание красок: пронзительно-синие глаза, ослепительно-белая кожа с ярко-красными солнечными ожогами и желтые-прежелтые, как американская кукуруза, волосы.

Здесь есть все основные цвета, подумал Гэн. Такое лицо может стать началом какой угодно картины.

– Мы в порядке.

– С вами дурно обращались?

– По-испански! – приказал командир Альфредо. Гэн перевел на испанский, а затем, скосив глаза на вице-президента, повторил, что у них все хорошо. По вице-президенту никак нельзя было сказать, что он в порядке.

– Скажите им, что я могу выполнять роль переговорщика. – Месснер немного подумал и сам произнес – довольно неплохо – эту же фразу по-испански. Потом улыбнулся Гэну и сказал по-французски: – Лучше мне не пробовать. А то еще скажу что-нибудь неправильно, и мы все вляпаемся в ужасные неприятности.

– По-испански! – снова приказал Альфредо.

– Он говорит, что ему трудно говорить по-испански.

Альфредо кивнул.

– Разумеется, мы желаем безусловного освобождения всех заложников, целых и невредимых. А для начала давайте вы выпустите тех, кто вам не нужен. – Месснер оглядел пол, усеянный хорошо одетыми людьми и официантами в белых пиджаках; все, выворачивая шеи, глазели на него. Картина в гостиной была совершенно дикая. – Здесь слишком много народа. А у вас наверняка кончается еда, а уж к вечеру точно кончится. Вам совершенно не нужно такое количество людей. Предлагаю освободить женщин, персонал, больных и тех, без кого вы можете обойтись. Начнем с этого.

– А что в обмен? – спросил командир.

– В обмен – еда, подушки, одеяла, сигареты. Что вам нужно?