Белая женщина среди чёрных масаи - [26]

***

В округе моего лесного проживания на сотни километров не было интернета, поэтому ехать за ним надо в Арушу за 600 км или в Додому – административную столицу страны, и это было бы чуть ближе. По интернету уже скучала, да и домой давно пора было написать, хоть я и предупредила своих домашних заранее, что ищу деревню масаи, что б у них пожить и с сообщениями могут быть проблемы, но всё равно хотелось выплеснуть им свои эмоции. Интернет в Кетето, любезно предложенный мне в одном из крошечных офисов и долго мною терзаемый, не откликнулся.

Тут меня опять остановили на улице люди с удостоверениями и спросили разрешение на пребывание в зоне масаи, снова пришлось придумывать историю про транзит. В Кетето разместилась в, уже знакомом мне, отеле Riverine, а на следующий день уехала в Додому за глотком цивилизации. Когда вернулась через шесть дней снова в Кетето, то в отеле Riverine я оказалась уже не одна – группа активистов-преподавателей из 12-ти человек проживала там же. Каждый день они уезжали с утра на митинги, где проводили работу с масаи по всеобщей грамотности – разъясняли им законы страны и её порядки. Над машинами активистов развивались флаги Танзании и в рупор они оповещали всех жителей о собраниях. Уж не знаю, как относились к этому масаи, но мне было приятно, что правительство вело борьбу с неграмотностью в ареале проживания этого народа.

Вечерами с активистами я ходила на ужин. Моё сообщение о том, что живу в лесу у масаи, а в городок приехала, что бы сделать педикюр, вызвало недоумение в кругу моих новых знакомых. Они не могли поверить, что я поеду обратно в лес. Им просто в голову не приходило, что белая женщина из России после своей квартиры со всеми удовольствиями, может оказаться в лесу среди африканского народа, ведущего полудикий и полукочевой образ жизни, к тому же прожить с теми людьми почти два месяца. А мне было трудно всем объяснить своё восторженное состояние души, своё счастливое каждодневное пребывание в африканском лесу, который был полон сюрпризов и удивлений.

Вместе с инициативной группой попала на одно собрание, куда меня пригласили, так мои новые знакомые не лекцию проводили, а меня показывали, как рекламу. Говорили всем, что живу в лесу и учу детей английскому языку, что отчасти могло быть правдой. Масаи явно недоумевали, им хоть бы на своём языке писать научиться! А когда я уезжала в Лингатеи, чтобы вернуться в общину, то преподаватели дали мне с собой тетради и ручки для детей из леса.

В Кетето на базаре все-таки купила паралоновый матрас для своей палатки, мне его там же аккуратно свернули и завязали в рулон. Простившись с преподавателями-активистами, через несколько дней вернулась в лес, не забыв захватить с собой тетради и ручки, а ещё пакет с корнями от Мануэля в д. Лингатеи. Там же знакомый масаи одолжил посох, и подвесил мой матрас на него, но с договором о возврате.

Глава 19. Возвращение в лес

Деревенский мотоциклист вёз меня полями в общину, где весь маис был смыт вместе с землёй. Дорога превратилась в жуткий глубокий овраг, и стало ясно, что ураган, прошедший несколько дней назад, наделал бед. Первыми меня увидели дети. Они бежали навстречу, подгоняемые собаками. Шум, гам устроили.

Понятное дело, конфеты у них закончились, мандази все съели, сахар на исходе. Тут взрослые вышли на шум. Я им корни вручила и они сразу чай заваривать пошли, радуясь подарку. Матрас у меня Эста забрала и в мою палатку потащила. Сказала, что идут дожди и мои вещи находятся в доме. Я понимала, что с дождями долго здесь не протяну, но как-то не могла сказать сразу людям, что мне уже пора оставить общину. Начала издалека, что скоро самолёт полетит в Россию, а Эста удивилась: "Зачем ехать в Россию? Ведь в лесу хорошо".  Логика была железной.

Пока меня не было – ураган размыл крыши домов, и люди приступили к их замене. Счищали всю землю, клали свежий дёрн. Особенно горьким стал тот факт, что смыло общинное поле с кукурузой, которое раскорчёвывали и обрабатывали, благо дети в тот день успели пригнать стадо. Но самой плохой новостью стало то, что за моё отсутствие ещё два человека переболели, как и думала, дизентерией. Надо было уезжать.

Трава и деревья в лесу стали сырыми и холодными. Кроссовки быстро намокали, тяжелея от комьев налипшей грязи. Ходить в летней обуви было холодно и сушить её оказалось проблематично. Стало абсолютно понятно, что в сезон дождей жить в лесу не смогу. Я вдруг почувствовала себя слабой.

***

Моя община с наступлением влажного сезона занялась стиркой, развесив свои платья по всем деревьям и заборам. Только одно дерево оставляли не занятым – это моё. Вещи сохли с трудом, но воды было достаточно. На ночь выставляли вёдра под дождь, а к утру они были полные. Масаи купали детей и мылись сами, не экономя воду. На помывку все взрослые уходили в лес со своим ведром. Я так не могла, поэтому продолжала купаться в доме. Очаг там тлел постоянно, застилая хижину дымом. Всякий раз мне казалось, что пока искупаюсь – задохнусь. Дышать можно было, лишь только присев на корточки, а люди ведь в этом доме спали. Мне казалось, что тех зазоров под крышей совершенно не достаточно, что бы нормально дышать.