Белая трость калибра 7,62 - [4]
— Ничего не опускалось и не разворачивалось, — обиженно сказала инженер. — Я докладывала, а ты, наверное, не слышал.
— Да слышал, слышал, — проворчал связист. — Я подумал, а вдруг ты что-нибудь упустила?
— Хватит об этом, — быстро проговорил Мисарж, чтобы пресечь возможную ссору. — Переключаемся на Байконур. Контрольный центр нам что-нибудь подскажет.
Не успел он коснуться сенсоров, как экран вновь озарился.
Они увидели пустой зал: покатый пол, стены и потолок овальные. Изображение было столь четким, что Мисарж в первую минуту предположил, что на экран центра по ошибке попала какая-то телевизионная программа. Но тут же отогнал вздорную мысль. Это невозможно, экран составляет неделимое целое с электронной системой приема информации. Не надо быть экспертом, чтобы определить: на экране отнюдь не программа земного телевидения. Почему этот зал выглядит столь странным? Металлические стены с пустой сетью шпангоутов, рельсы на покатом полу, двустворчатые ворота на заднем плане. Каждый из восьми наблюдателей обратил внимание на разные вещи. Мисарж, к примеру, смотрел на рельсы. Почему они не проходят по середине зала, как проложил бы их земной конструктор? Сдвинуты вправо и причудливо изгибаются. Ведут к воротам. Почему их створки не прямоугольны и не симметричны? Почему опорные конструкции перекрещиваются под непривычным углом, почему у них разная толщина? Да и пол не назвать идеально гладким… Лишь в силу инерции человеческий глаз наделял все это знакомыми земными пропорциями. Мозг отказывался признавать искривление того… что должно быть прямым! По мере того, как люди всматривались в изображение, оно все больше напоминало им нечто органическое, далекое от мира техники. Такая внешне нецелесообразная ассиметрия, присущая каждому живому организму, начиная с простейших и кончая тканями человеческого тела, на самом деле строго функциональна.
Какая техника создала этот зал? Может быть, биотехника? Зал, выросший из семечка… Смешно!
Однако всем было не до смеха.
— Длина зала — пятнадцать метров, высота — четыре, — сообщила Дана Мразкова, ответственная за камеры «Зари-6».
— Как ты это вычислила? — удивился Мисарж.
— Я рассчитала по экспозиционным параметрам нашего объектива. Глубина резкости четыре метра, диафрагма два и восемь.
— Что? Кто установил другую резкость?
Мразкова не отвечала. Связист сказал:
— Так что это были не жалюзи и не занавес. Вот эти самые двери.
— «Зарю» взял на борт чей-то космический корабль, — воскликнул кто-то. — Люди добрые, я сейчас свихнусь!
Мисарж почувствовал, что как руководитель должен произнести сейчас какую-то историческую фразу. «Маленький шаг для человека — гигантский скачок для всего человечества», или что-нибудь в этом роде. Однако в голове у него, как назло, вертелось одно: «Елки зеленые, видел бы это братишка!»
— Вот они! — закричала Мразкова.
Слева в поле зрения появились две прямые фигуры. Одна остановилась, другая направилась к центру зала, где изображение было особенно четким. Если расчеты Мразковой верны и высота помещения действительно составляла 4 м, инопланетяне были примерно человеческого роста.
Слезы заволокли глаза Мразковой.
— Как люди… совсем как люди… — всхлипывала она.
Инопланетянин приблизился к зонду. Изображение дрогнуло, словно он неосторожно задел зонд. Кто-то манипулировал с объективом, будто пытаясь отрегулировать резкость. Это не удавалось, изображение было расплывчатым. Экран показывал инопланетянина по пояс, но очень размыто — разглядеть лицо было нельзя.
— На какую глубину можно навести резкость? — неуверенно спросил Мисарж.
Мразкова была не в состоянии ответить.
— Не реви! — заорал Мисарж. Нервишки и у меня расходились, виновато подумал он тут же. — Прости, Дана… Ну, успокойся же.
— Ах я, идиотка, — причитала девушка. — У объектива фиксированная резкость, ее нельзя изменить. Я не знаю, как им это удалось.
Мразкова закрыла лицо руками. Никто уже не обращал на нее внимания.
— Они навели резкость!
«Укрепили на объективе какую-нибудь насадку, — мелькнуло в голове Мразковой. — А я, курица, ничего не вижу. И что я за истеричка, сломаться в такую минуту!»
— Он одноглаз, как циклоп! — вскрикнул связист.
Мразкова услышала голос Мисаржа:
— Он смотрит прямо на нас, видите, глаз у него будто светится изнутри. Какой большой, в нем бушуют языки пламени!
Глаз заполнил экран.
Они оцепенело уставились на большой овал золотистого цвета с сетками прожилок. В радужной оболочке не было зрачка, она походила на океан зловещей чужой жизни, наблюдаемый с большой высоты. Дикими, яростными волнами вскидывались красные, белые и голубые язычки огня. Посередине, — нет, несколько сбоку, — появился неправильный бархатисто-черный овал. Он начал пульсировать, монотонно и успокаивающе покачиваясь из стороны в сторону, как инструмент укротителя змей. Слева направо, справа налево, змея раскачивается в такт, слева направо, справа налево… Змее хотелось бы ускользнуть или напасть на укротителя, но она не может этого сделать, потому что должна повторять эти движения, она сама не знает, что такое с ней происходит…
Никто не обращал внимания на рыдания Даны Мразковой.
