Белая трость калибра 7,62 - [3]

Он не знал, с чего начать разговор. Большинство зрячих теряется перед слепыми, как бы стыдясь, что видят.

— Что вам от меня нужно? — спросил слепой.

— Помощи, — ответил полковник. Ему стало легче от того, что Данеш начал разговор первым.

— Помощи?

Действительно, крепкий парень, подумал полковник. Он опасался иронического вопроса: «Какая может быть помощь от слепого?»

— Расскажите немного о себе, — предложил он. — Я слышал, вы работаете каскадером автородео.

— К чему рассказывать? — ответил Мартин. — Перед вами бумаги, в них все написано. Черным по белому.

— Послушайте, да вы, наверное, обманщик! Вы все видите!

— Хотите, чтобы я снял очки? Предупреждаю, зрелище не из приятных, — ухмыльнулся Мартин. — Нет, я не вижу, зато я слышу.

— И это вас кормит, — вставил полковник.

— Да. Я ориентируюсь по слуху. Напяльте мне на голову хоть десять черных капюшонов, я все равно вывернусь на арене с помощью слуха. Само собой, все это заранее отрепетировано. В свое время мы расколотили вдребезги не одну машину. Зато теперь мы их разбиваем только когда нам нужно.

— А стрелять вы умеете?

Слепой застыл, вцепившись в подлокотники.

— Перечитайте мои материалы, у вас-то глаза на месте, — неприветливо огрызнулся он.

— О стрельбе в них ни слова.

— Мой отец был во Вьетнаме, очень давно, меня еще не было на свете. Он обучал вьетнамских армейских врачей. Когда американцы перенесли военные действия на Север, отец отказался покинуть опасную зону. И ослеп после бомбардировки — эксперимент, испытание газового оружия. Аргументы у американцев были обычные: произошла, мол, навигационная ошибка, пилот думал, что он на Юге!

Слепой говорил отчетливо и размеренно, будто выступал с обвинительной речью. Он сжал кулаки, побледнел, на щеках горел лихорадочный румянец. Ему сорок два, размышлял полковник, но выглядит на двадцать пять. Физическая ущербность иногда как бы консервирует человека.

— Отец вернулся домой слепым, — продолжал Мартин. — Женился. Перед этим подвергся всевозможным осмотрам, ему сказали, что его генетика в норме и он может иметь детей. Потом родился я.

— Отец научил вас ненавидеть войну, — заметил полковник. — Вы ненавидите убийство. Ненавидите оружие.

— Да, — сказал слепой. — А что, я не имею на это права?

— Еще не знаю, — медленно проговорил полковник. — Зрители не догадываются о вашей слепоте, правда?

— Людям нравится, как я езжу с завязанными глазами. Если бы они догадались, что я слепой… Люди не любят калек.

— И все-таки нам необходимо, чтобы вы научились стрелять, Данеш!

Мартин взорвался.

— Зачем вы мне это говорите! Вы читали мое дело? Читайте все до конца! О том, как я разбил витрину магазина с охотничьим оружием, как подрался в кабаке с двумя расхваставшимися вояками?!

Он вскочил, чуть не опрокинув кресло, и ринулся к двери.

— Данеш, вы нам нужны, чтобы стрелять. Против нас — не люди. Поймите, они не люди…

Данеш отпустил дверную ручку и повернулся к полковнику.

* * *

Экран светился яркими красками. Уже двадцать восемь часов продолжалось это удивительное зрелище. В помещении находилось восемь человек. Пять часов назад они заступили на дежурство, через три часа их сменят. Каждый ощущал особую приподнятость: они видели это первыми. Агентства новостей вскоре разошлют по всему миру магнитные копии снимков планеты. Но даже самая совершенная запись бессильна вызвать магическое ощущение причастности к происходящему.

Все молчали. К чему разговоры? Их объединяли общие чувства. Им казалось, что они сами летят над планетой. Они прекрасно знали Нептун по фотографиям и подробным картам, сделанным предыдущими зондами, но тем большим был их интерес. Новые камеры «Зари-6» так совершенны, что на экране можно было различать мельчайшие детали, о которых раньше никто не имел представления. Найдутся ли здесь следы внеземных цивилизаций? Никто не задал вслух этот вопрос, но он вертелся у всех в голове. Восемь лет назад, когда «Заря-6» пересекала систему Юпитера, их предшественники сидели перед этим же экраном точно с такой же надеждой…

Вдруг края экрана почернели, с обеих сторон к его середине двинулась непроницаемая завеса.

— Что такое, черт побери? — воскликнул главный по смене, Мисарж. — Похоже, кто-то задернул занавес!

Все склонились над контрольными пультами. Счет шел на секунды, необходимо как можно скорее выявить причину неполадок. Где сбой? «Наверху» или здесь, в бункере центра управления?

— У меня все в норме, — доложил дежурный связист.

— У меня тоже, — присоединилась к нему инженер-энергетик.

— В норме… в норме… в норме…

Все восемь наземных составляющих проекта «Заря-6», образовывавших с зондом единое целое, работали нормально. Основное находилось здесь, глубоко в подземелье здания из бетона и стали. Лишь небольшой, но гораздо более известный мировой общественности блок был «наверху», неподалеку от Нептуна.

— Что происходит?

— Не знаю, — сказал связист. — Похоже на то…

— Договаривай.

— Чушь, конечно, но похоже, что вы правы. Кто-то в самом деле занавесил объектив.

Мисарж рассерженно запыхтел, но связист не сдавался:

— Вы видели когда-нибудь, чтобы экран гас одновременно с двух сторон? Да это технически невозможно! Чем больше я об этом думаю, тем больше начинаю верить в занавес. Товарищи, а не могли там спуститься защитные жалюзи? Или, допустим, солнечные батареи развернулись…