Белая тишина - [188]
Партизаны опорожнили кружки, крякнули и стали накусывать.
— Даша, не обессудьте, я пошел, — Василий Ерофеич встал из-за стола.
— Чево вам спешить, вам же не стрелять? Хоть чайку бы выпили.
— Не стреляю, зато подстреленных штопаю. Нет, нет, мне нельзя отставать. Ты угощай, угощай товарищей. А вы, друзья, не стесняйтесь, но бойтесь ее, я отвечаю за нее. Она младшая сестра моей жены, насильно почти отдали ее за…
— Василий Ерофеич, зачем вы это? — нахмурилась Даша.
Василий Ерофеич попрощался и поспешил на берег, где ждала его подвода.
— Дохтур, а под пули лезет, — сказал Ерофей.
— Он всегда там, где людям тяжело, — ответил Пиапон. — Всегда ему некогда.
Партизаны вошли в избу, расселись за стол. Даша подала им вторую бутылку водки. Партизаны заулыбались.
— Ты тоже добрая, Даша, — сказал Федор Орлов. — Ежели бы ты не встречала нас со злобой, мы тоже…
— Чево вас по-доброму встречать, когда вы, как на гадину, глядели, — в сердцах бросила Даша.
— Нос ворочала от них, — Орлов кивнул на Пиапона.
Даша смутилась.
— Пошто я знала, оне друзья Василия Ерофеича или нет.
Партизаны засмеялись. Пиапон тоже улыбнулся и подумал:
«Глупая женщина».
Пиапон еще выпил водки, закусил салом. Потом он ел все, что попадало под руку. Даша подала горячие пельмени.
А Богдан в это время встретился с другом Кирбой Перменка и его товарищами. Богдан пил с ними чай и, со смешанным чувством зависти и восторга, слушал их рассказы о сражениях с белогвардейцами и казаками. Но особенно поразил его рассказ Кирбы.
После ухода Якова Тряпицына на Амгунь, партизаны засели в селе Циммермановка, укрепились и отбили атаки белогвардейцев. Потом вслед за отступавшими белогвардейцами, не очень поспешая, подошли к Софийску, остановились в пятнадцати километрах от него. Никаких боевых действий партизаны не предпринимали, и это было не по душе многим горячим партизанским головам. К ним относился и Кирба Перменка. Он не раз при встрече с командиром отряда Даниилом Мизиным высказывал свое недовольство. Командир отвечал, что белые крепко укрепились в Софийске и нельзя лезть на укрепления врага, нельзя зря проливать людскую кровь, что партизанам надо беречь свои силы для освобождения всего Нижнего Амура.
В другой раз командир сознался, что он не знает даже, какая сила у полковника Вица в Софийске, тогда Кирба предложил отправить его на разведку. Даниил Мизин усмехнулся и обещал подумать. Потом Кирба советовался с товарищами по отряду, как ему лучше проникнуть в Софийск, но никто ничего дельного не мог посоветовать. Все придумал сам Даниил Мизин. Он вытащил из охотничьей сумки около сотни беличьих шкурок, две выдры, три колонка, две лисы.
— Ты охотник, понял? — сказал он. — Ты из стойбища Карчи, что находится ниже Мариинска. Ты живешь в тайге, охотишься, у тебя кончились продукты и ты пришел в Софийск за мукой, крупой. Вот тебе шкурки, на них обменяешь продукты.
— Такие хорошие шкурки отдавать белым? — спросил Кирба.
— А чего же? Потом у них отберем, — улыбнулся Мизин. — Когда придешь в село, узнай, где штаб белых, сколько солдат и казаков, много ли лошадей, сколько пулеметов, есть ли у белых пушки. Все узнай. Кирба, ты идешь на очень опасное дело, ты лезешь в берлогу медведя, когда медведь там находится. Попадешься к нему в лапы, тогда могут спасти только храбрость и смекалка твоя. Понял?
— А чево не понимать? Все понял, — ответил Кирба. — Только мне лыжи надо охотничьи достать, нарты и одну собаку. Я по тайге пройду, обогну эту высокую Шаман-сопку и выйду с той, с другой стороны. Так будет вернее, так они поверят.
— Все уже готово, — ответил Мизин.
Кирба в этот же день ушел в тайгу, а на следующий день появился в Софийске. Его арестовали, когда он подходил к селу, привели к какому-то офицеру, который и начал допрашивать. На все его вопросы Кирба отвечал: «Понимай нет, понимай нет» и мотал головой.
— Откуда он шел? — спросил офицер у солдат.
— Да оттеда, с тайги, — ответил рыжий солдат, — с сопки спущался.
Офицер приказал поискать среди солдат и жителей села человека, знающего нанайский язык. Когда солдаты привели щупленького старика, офицер спросил его:
— Хорошо владеешь их языком?
— Почитай лет, однако, двадцать будет, — ответил старичок.
— Его раньше не встречал?
Старик оглядел Кирбу и помотал головой.
— Однако, не встречал. — И на довольно чистом нанайском языке спросил:
— Ты откуда?
— Из Карчи, — ответил Кирба и подумал: «Хорошо говорит, как бы мне не запутаться».
— Из стойбища Карчи, что ниже Мариинска, я тамошних не знаю, — перевел старик офицеру.
— Зачем пришел в Софийск? — спросил офицер.
Выслушав перевод, Кирба стал развязывать мешок.
— Пища кончилась у нас, — сказал он. — Нет ни муки, ни крупы, нечего кушать. Меня послали обменять эти шкурки на муку, крупу.
Кирба вытащил шнурки белок, лисиц, выдры и колонков.
— А соболя нет?
— Какие соболи теперь? В тайге нет соболей, всех переловили.
— К кому шел, у кого хочешь обменять шкурки на муку?
— Не знаю. Мы больше обменивались с богородскими торговцами, а сюда не ездили, далеко.
— Партизан встречал?
— Кто они такие?
— Красные.
— В тайге никого не встречал.
— Врешь. Ты партизан! Много наших у партизан?
В книге прослеживаются судьбы героев в период активного строительства социалистического строя. Ходжер с большим художественным тактом показывает, как под влиянием нового времени становится более тонким и сложным психологическое восприятие его героями книги.
«Конец большого дома» — первый нанайский роман. Место действия — Нижний Амур. Предреволюционные годы. Приходит конец большому дому, глава которого Баоса Заксор, не поладил со своими сыновьями Полокто и Пиапоном, с их женами.Родовые обычаи сковали свободу человека, тяжким бременем легли на его плечи. Не только семья Заксора, но и весь народ находится на пороге великих перемен. Октябрьская революция окончательно ломает старые отношения.Изображая лучшие черты своего народа, его психологический склад, жизнь в прошлом, писатель показывает, как еще в условиях дореволюционной России складывались отношения дружбы между нанайцами и русскими крестьянами-переселенцами.«Конец большого дома» — первая часть трилогии Г.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».